Неукротимая

– Не прикидывайся дураком! Джек хмыкнул:

– Ты говоришь, как ревнивая ведьма. Ведьма моего сердца!

– Не вижу ничего смешного! – выкрикнула Кэндис, но он опустился на колени и снова прильнул к ее губам. Она попыталась отвернуться. – Кто она?

Джек скользнул ладонью по шее жены, взгляд его затуманился, голос стал хриплым.

– Никто. Ну же, любовь моя. Покажи мне, что ты рада… Кэндис вывернулась из его рук.

– Рада? Ты даже не поздоровался со мной… Засмеявшись, он снова сгреб ее в объятия и поцеловал.

– Я здороваюсь – сейчас. – Джек осторожно отклонил жену назад, пока ее спина не коснулась влажной земли.

– Джек… – запротестовала Кэндис.

Он улыбнулся и, скользнув рукой под ее юбки, мигом заставил замолчать. Закрыв Глаза, Кэндис отдалась ослепительному наслаждению. А когда на смену руке пришел язык, она простила ему все. Волны наслаждения одна за другой омывали ее.

А потом Джек овладел Кэндис, неистово и властно. Его хриплые крики смешались с ее стонами, неразличимыми за шумом празднества.

– Кто она, Джек? Он улыбнулся:

– Ее зовут Гейдж, она вдова. Не обращай на нее внимания. У меня и без нее хватает забот.

– Тебе понравился ее танец, – ревниво заметила Кэндис. Джек погладил ее по волосам.

– Я воображал, что это моя жена танцует передо мной обнаженная.

– Лжец!

– Кроме того, я представлял себе те восхитительные вещи, которые проделаю с тобой. По-моему, ты осталась довольна?

Кэндис невольно улыбнулась.

– Держись от нее подальше, – с напускной строгостью сказала она.

– Даю слово, – отозвался Джек. Ревность Кэндис приводила его в восторг. Раз ревнует, значит, не так уж безразлична к нему.

– Ты не хочешь рассказать мне, что произошло? – Она выжидающе смотрела на него.

– Не сейчас. Давай лучше займемся любовью. – Он начал расстегивать ее сорочку.

– Вы были в долине Санта-Крус, – не отставала Кэндис. Рука Джека остановилась, затем небрежно скользнула в вырез блузки и накрыла ее грудь. – Я хочу знать, что случилось. Вы атаковали Тусон?

Джек убрал руку и сел.

– Ладно, раз тебе так не терпится. – Его глаза сердито сверкнули. – Хочешь знать все жуткие подробности? – Он встал и потянулся за набедренной повязкой. – Пожалуйста. Ранчо Рейнхарта разрушено до основания и сожжено. Он не сможет отстроиться. То же самое с ранчо Хендерсона. Погибло как минимум десять человек. Четверо из них апачи.

Хватит, или тебя интересует что-нибудь еще? Кэндис села, стянув на груди полы сорочки.

– Да. Что с судьей Рейнхартом?

– Не знаю.

– О Боже! – выдохнула Кэндис.

– Воображаешь, что все еще влюблена в него?

– Что за чушь! Судья хороший человек! Он наш сосед!

– Вы ведь чуть не обручились, верно? Помнится, у тебя был такой вид, словно ты жить без него не можешь! – Глаза Джека сверкали.

– Не верится, что вы напали даже на судью. Как ты мог? Джек молчал, подавляя бешенство.

– Не смей осуждать меня, а тем более судить, – бросил он наконец и зашагал прочь, отлично сознавая, что гнев его направлен не на Кэндис, а на самого себя и эту проклятую войну.

Глава 70

Кэндис знала, что все еще любит Джека.

Как и то, что он недостоин ее любви.

Перестав наконец плакать, Кэндис лежала на третьей постели, уткнувшись лицом в мех. Она не понимала, как ее сердце может быть настолько глупым. Хуже того, даже мозг пытался предать ее, коварно нашептывая: «А вдруг Джек говорит правду?»

Все это просто не умещалось в ее голове. Как он мог привезти ее сюда, где свидетельство его неверности – или по крайней мере плодовитости – находится прямо перед ее глазами? Ни одна женщина не потерпит такого. Не говоря уже о том, что Джек воюет против ее соотечественников. Он ее враг – и отец ее ребенка. Кэндис не представляла себе, что делать.

«Избавиться от Дати», – мстительно подумала она.

Джек сказал, что когда Дати родит, он выдаст ее замуж. Можно ли ему верить? Но в любом случае это не решит ее проблем. Она не желает ничего делить с Дати, даже имя Джека. И ей наплевать, что таков обычай апачей. Лучше уж уехать, чем терпеть такое унижение, как присутствие Дати.

Или нет?

Мысль о том, чтобы вернуться домой беременной, по-прежнему страшила Кэндис. Теперь, однако, это казалось предпочтительнее, чем ждать момента, когда она сможет отправиться в Сент-Луис. Собственно, после возвращения Джека Кэндис и думать забыла о Сент-Луисе. Господи, что же ей делать?

А что вообще можно сделать в ее положении?

Сколько бы Кэндис ни ломала голову над этим вопросом, она не в силах была что-либо изменить. Она застряла в этом забытом Богом стойбище, одна во вражеском стане, вынужденная мириться с тем, что соперница находится с ней под одной крышей. Ах, если бы любовь сменилась ненавистью – или хотя бы равнодушием!

Услышав, как откинулся кусок парусины, закрывавший вход, Кэндис подняла голову. В вигвам вошла изможденная худая женщина с короткими, небрежно остриженными волосами. Индианка была явно больна и сразу улеглась, уставившись в потолок отсутствующим взглядом.