Неукротимая

– Спасибо, Люк. Я тоже тебя люблю. Он поцеловал ее в щеку.

– Марк! – крикнула Кэндис. – Пожалуйста! Ведь это не Джек убил Линду!

– Дочь Кинкейда? – спокойно уточнил Люк.

– Я ужасно устала, – сказала она. – Папа? Мне уйти? Отец тяжело опустился на стул.

В ту ночь, когда Джек бежал, на его поиски направили солдат. Два последних дня в форте прошли для Кэндис в непрерывном страхе за него. Правда, она надеялась и даже верила, что он отсидится в какой-нибудь пещере, где апачи хранили припасы, пока не наберется сил. В любом случае ему пришлось бы пробираться к цитадели по ночам, прячась от патрулей и солнца. А вдруг его рана воспалилась? Или произошел несчастный случай – что было бы неудивительно в его состоянии – и он погиб?

Несмотря на эти тревожные мысли, Кэндис не покидала надежда, что Джек придет за ней.

Кэндис смотрела в окно своей спальни, не замечая пыльного двора, загонов, амбаров и стен, окружавших ранчо «Хай-Си». Она видела перед глазами Джека, присевшего на корточки перед вигвамом рядом с Дата и Шоши. Слезы навернулись у нее на глаза. Но разве не этого она хотела?

И все эти дни Кэндис напряженно прислушивалась, ожидая крика часового: «Всадник!»

Отец молча потер лицо ладонями. Подошел Люк, взял сестру за руку и с улыбкой взглянул на свою племянницу.

Кэндис задрожала. Кристина беспокойно зашевелилась в ее руках. Кэндис крепче прижала к себе девочку и посмотрела на отца.

– Кэндис, Господи, ты хоть представляешь себе, что натворила?

Да, конечно, она сама запретила ему приходить. Но неужели он поверил той нелепой записке? А может, Джек понял, как важно для нее вырастить Кристину белой женщиной? И решил окончательно уйти из ее жизни?

– Вряд ли Марк когда-нибудь привыкнет, – горько заметила Кэндис.

Кэндис подошла к окну. Ночь была беззвездной и безлунной. В густом мраке едва угадывались контуры зданий. Кэндис напрягла слух, прислушиваясь к шагам. Неужели Брэдли все еще там? Если да, то они допрашивают раненого несколько часов подряд. Джек не сломается. Никогда. Они убьют его, но он не заговорит. Боже милостивый, и все по ее вине! Она заманила Джека в ловушку, и теперь его повесят! Она должна вытащить его отсюда, но как, как это сделать?

– Я хочу видеть его, – взмолилась она.

– Что… что вы имеете в виду?

– Он скорее умрет, чем скажет хоть слово! – крикнула Кэндис. – Неужели вы не понимаете?

– Тарновер! – крикнул майор, и дверь отворилась. – Проводи миссис Кинкейд в ее комнату. Принеси ей ленч. И поставь часового. Я не хочу, чтобы онаподходила к пленному.

Он был привязан к столбу посреди двора, совершенно обнаженный. Это был вид пытки. Летом температура в пустыне достигала сорока пяти градусов. Его лицо, распухшее и окровавленное, было изуродовано до неузнаваемости. Один глаз заплыл. Нос был сломан, губы разбиты. Из-под повязки на плече сочилась кровь. Все тело было в синяках и кровоподтеках.

– Но его вырастили апачи! Они воспитали в нем способность терпеть боль! Вы можете сколько угодно мучить его, искалечить, но Джек умрет, не издав стона, а уж тем более не заговорит! Прошу вас! Не делайте этого!

– У нас приказ, – сказал Тарновер, уводя ее. Кэндис, плача, оглянулась назад. Джек не смотрел на нее, уставившись единственным глазом прямо перед собой.

Она отдалась бы Брэдли, если бы хоть на минуту верила, что таким образом спасет Джека. Но вряд ли майор откажется ради этого получить от пленника необходимые ему сведения. Хотя, если Брэдли поймет, что Джек не заговорит, может, он согласится принять ее услуги в обмен на освобождение пленника? А если не получится, она соблазнит часового, охраняющего тюрьму, и он откроет ей дверь камеры!

– Нет! – выкрикнула Кэндис, вскинув взгляд на капрала Тарновера. – Мне нужна вода. И тряпки. Сейчас же развяжите его!

– Пожалуй, нам придется прибегнуть к другому способу, чтобы убедить его, – промолвил Брэдли, задумчиво глядя на Кэндис.

– Отъездом?

– Вы правы, – сказал Брэдли. – Я человек и не хотел бы причинить вред вам или вашей дочери. Тем не менее… я должен воспользоваться тем, что вы обе в моей власти. Мы найдем способ с вашей помощью ослабить его волю. Не рискуя моей карьерой.

Сердце Кэндис глухо забилось.

– Разве вы не хотите вернуться домой? Кэндис не могла вымолвить ни слова.

– Ты… заманила меня сюда? – В его голосе звучали гнев… и отчаяние.

– Вы не спите? Какой приятный сюрприз!

– Что с Джеком?

– Мужчина может вытерпеть боль, которую причиняют ему, но не тем, кого он любит. Скажем, его жене… или ребенку.

– Нет, клянусь тебе, нет! Джек, поверь мне!

«Он поймет, когда я все объясню», – с отчаянием подумала Кэндис.

Какая же она дура, что сбежала!

– Майор! Майор, постойте! Брэдли остановился.

Она никак не могла заснуть. Чувствуя нервозность матери, Кристина то и дело просыпалась и плакала. Кэндис успокаивала малышку, находя некоторое утешение в этом занятии. Ночь казалась бесконечной, и небо посветлело, превратившись из черного в мглисто-серое, прежде чем Кэндис сомкнула глаза.