Неукротимая красавица

– О да, – широко улыбнулась Бесс. – Об этом она сказала нам, когда мы покидали Гленкирк после свадьбы, а еще просила передать вам свое почтение и любовь. – Она повернулась и осуждающе взглянула на брата. – Джейми! Ну как ты мог позабыть об этом? Эх ты!

Едва заметная улыбка тронула губы короля, когда он бросил взгляд на красивое расстроенное лицо молодого графа. Они просто очаровательны, эти Лесли!

– Благодарю вас, леди Гордон. Вы можете оставить нас. А вы, Джейми, задержитесь, мне нужно перекинуться с вами парой слов.

Бесс присела в изящном реверансе и вышла из комнаты. Король бросил резкий взгляд на Джеймса Лесли, но не увидел в выражении его лица ничего необычного.

– Твоя мать вызвала мое неудовольствие, Гленкирк, – проговорил он медленно. – В определенном смысле она намеренно мне не подчинилась.

Юный граф выглядел искренне огорченным.

– Ей было велено прибыть весной ко двору. Я даже… – Для пущего эффекта король выдержал недолгую паузу. – Я намеревался сделать ее своей любовницей, и она это знала.

Восторг и удивление смешались в выражении лица молодого графа.

– Сир! Это огромная честь для Гленкирка! Боже мой, у меня нет слов! – Он помолчал, пытаясь успокоиться, потом возмущенно воскликнул: – Черт возьми! Ее поведение невыносимо! Я всегда считал, что отец ее избаловал! Но я уверен, что вскоре она вернется, а это всего лишь каприз. Не думаю, что она и в самом деле осмелится ослушаться вас.

Король выглядел удовлетворенным. Похоже, здесь ничего не подстроено. Парень явно возмущен поступком матери. Впрочем, ей и скрыться-то негде. Даст бог, с этим Гленкирком никаких проблем вообще не будет! Граф считает, что король, отличив его мать от других придворных, оказывает им честь, и это сущая правда!

– Я напишу моему доброму другу, королю Генриху, и попрошу выслать графиню из страны.

Джейми поднял на короля проникновенный взгляд.

– Я тоже напишу ей, сир. Теперь хозяин поместья я, и хоть почитаю свою мать, она должна понимать, что теперь в Гленкирке мое слово закон, а не ее. Кроме того, она всего лишь женщина, и ей постоянно требуется наставник. Ваше величество, предложив свое покровительство, оказали ей милость, и я не позволю пренебрегать этим.

Король вроде бы успокоился, но, оставшись в одиночестве, снова задумался. Действительно ли она намеревалась вернуться? Или не зря в глубине его души шевелилось сомнение, что Катриона все-таки опять сбежала? Однажды он ее предупредил, что ее семья будет наказана, если она не выполнит его волю, но это было, когда ее муж еще не пропал. При желании можно было бы сфабриковать некое обвинение и против Патрика, однако молодой граф совсем другое дело. Всем сразу станет ясно, за что наказаны Лесли, и это может отразиться на самом короле.

Этот клан больше не был беззащитным, лишенным связей. Джордж Гордон, кузен короля, досаждал ему не меньше, чем раньше Ботвелл. Уж этот-то не пожелает стоять в стороне и смотреть, как рушится счастье его дочери Изабеллы, а король вовсе не хотел вступать на английский трон, оставляя за собой клановые неурядицы. Да и с самим молодым графом Гленкирком придется не легче. За довольно короткое время пребывания при дворе он уже успел завоевать определенный авторитет, к тому же искренне предан своему королю и во всем его поддерживает. Как обвинить в коварстве и измене такого замечательного подданного? К тому же он и сам искренне привязался к своему новому придворному.

Развалившись в кресле, король, словно четки, перебирал пальцами бриллианты и черные жемчужины ожерелья, которые посылал графине с гонцом. Он хоть и был встревожен, но все же думал, что она вернется. Должна вернуться! Он не желает – и не станет! – всю оставшуюся жизнь страдать по ней. Но что, если все-таки не вернется? Король застонал. Она должна!

Глава 44

«Вторая попытка» дошла от мыса Раттрей до Кале на удивление спокойно. Капитан даже заметил как-то, что за все годы, что ходит под парусами, еще не видел в Северном море столько постоянных и попутных ветров, тем более в конце февраля. «Королева Анна» часов на двенадцать обогнала их судно, и Конелл со своими людьми уже ожидал Катриону на причале.

Начальник охраны решил, что графине и служанкам безопаснее продолжить путешествие в карете, и четыре дня впечатляющая кавалькада двигалась до Парижа. На облучке сидели два кучера, а сзади, на приступках, стояли лакеи. За каретой верхом следовали четыре конюха, и каждый из них вел в поводу лошадь, в том числе Иолара. Возглавлял процессию отряд Конелла из пятнадцати воинов, а замыкал такой же под командованием Эндрю. Слева и справа карету прикрывали по десять всадников.

Вместе с Катрионой и служанками ехал еще один пассажир, и Катриона, увидев его впервые в Кале во время высадки, едва не лишилась чувств. Тогда Конелл поддержал ее и объяснил:

– Это его сводный брат. Он вырос здесь.

Молодой человек в облачении священника приблизился к ней и поднес ее руку к губам.

– У меня и в мыслях не было пугать вас, мадам. Я всегда гордился, что похож на Патрика, правда, вплоть до настоящего момента не осознавал насколько.