Неукротимый, как море

Он размеренно ходил взад-вперед по толстому темно-зеленому ковру, напоминая часового: десять шагов от застекленных дверей, мимо широкой бархатной кушетки, где сидела Шантель, поворот перед обезглавленной мраморной статуей какого-то греческого атлета времен античности, который охранял двустворчатые дубовые двери в холл, затем обратно. Расхаживая по комнате с точностью метронома, Николас в тщательно продуманной последовательности рассказал обо всем, что узнал от Лазаруса.

Шантель сидела как птичка, готовая вот-вот вспорхнуть, и лишь вертела головой, следя за Ником. Чем больше он рассказывал, тем шире становились ее и без того громадные темные глаза.

Ей не требовалось все объяснять на обывательском языке, поскольку она была дочерью Артура Кристи. Шантель поняла, о чем идет речь, когда Ник изложил свои подозрения, что Дункан Александер был вынужден пойти на самострахование корпуса «Золотого рассвета» и каким образом он использовал акции «Флотилии Кристи», чтобы купить перестрахование, хотя эти акции он наверняка уже заложил для финансирования строительства судна.

Николас воссоздал всю перевернутую пирамиду махинаций Дункана, чтобы Шантель смогла самостоятельно ее рассмотреть, и та практически немедленно увидела, насколько шаткой и уязвимой была вся эта схема.

— Ты уверен? — прошептала Шантель, и от ее лица отхлынул кремовый блеск.

Николас покачал головой.

— Я реконструировал тираннозавра по нижней челюсти, — откровенно признался он. — Возможно, форма несколько отличается, однако в одном я уверен полностью: это громадная и опасная тварь.

— Дункан может разорить «Флотилию Кристи», — еле слышно сказала Шантель. — До основания! — Она медленно обвела глазами обстановку комнаты, безделушки и сокровища, символы ее жизни. — Он подставил под удар все, что принадлежит мне и Питеру.

Николас остановился напротив и пристально смотрел на Шантель, которая впитывала в себя всю колоссальность только что совершенного открытия.

На его глазах негодование медленно сменилось растерянностью, затем страхом и, наконец, ужасом. Ему еще никогда не доводилось видеть Шантель столь перепуганной — однако сейчас, столкнувшись с перспективой лишиться брони, которая всегда ее предохраняла, она напоминала отбившееся от стада животное. Шантель передернуло.

— Николас, но разве может он все потерять? Ведь это попросту невозможно, правда?

Шантель хотела заверений, утешительных слов, но Ник мог дать ей только жалость — одну из тех эмоций, пожалуй даже, единственное чувство, которое бывшая жена никогда не пробуждала в Нике на протяжении всех минувших лет.

— Что же мне делать, Николас? — взмолилась она. — Пожалуйста, помоги мне. Господи, что мне делать?!

— Ты могла бы повлиять на Дункана, заставить его отменить спуск «Золотого рассвета» на воду — пока не будет изменен корпус и двигательная установка, пока судно не будет обследовано и надлежащим образом застраховано и пока ты не вырвешь полный контроль над «Флотилией Кристи» из его рук. — Голос Ника был ласковым, полным сострадания. — Что ж, Шантель, на сегодня, пожалуй, достаточно. Если продолжим обсуждение, то будем попросту кружить на месте, пытаясь сцапать собственный хвост. Сегодня ты узнала, что может произойти. Завтра мы поговорим, как это предотвратить. У тебя есть валиум?

Она покачала головой:

— Я никогда не пользовалась лекарствами, чтобы прятаться от жизни. — Действительно, в смелости Шантель не откажешь. — Сколько у тебя еще времени?

— Рейс в одиннадцать утра. Я должен быть в Лондоне к завтрашнему вечеру… Словом, у нас еще целое утро.

Гостевая комната, расположенная на втором этаже, выходила на балкон, который опоясывал весь фасад особняка и откуда открывался прекрасный вид на море и частную бухточку. На балкон можно было попасть и через любую из пяти главных спален — видимо, полвека назад никого не заботили меры безопасности против похищений или грабежей со взломом. Николас собирался поговорить с Шантель на эту тему. Питер стал очевидной мишенью для шантажа, и по телу бежали мурашки при одной только мысли, что сын может оказаться в лапах монстров и дегенератов, которые встречаются нынче повсюду и нападают нагло и безнаказанно. Теперь приходится платить за свое богатство. Запах успеха приманивает гиен и стервятников. «Безопасность Питера превыше всего», — решил Николас.

В гостиной, скрытый зеркалами, имелся ликерный шкафчик с прекрасным подбором напитков. Впрочем, в нем не было претенциозности, — так, барная стойка вполне в духе среднего класса. На журнальном столике лежали газеты на английском, французском и немецком языках — «Франс-суар», «Таймс», «Альгемайне цайтунг», имелась даже доставляемая авиапочтой «Нью-Йорк таймс».

Николас открыл «Таймс» и бросил взгляд на биржевые котировки. «Флотилия Кристи» закрылась по пятьсот тридцать два пенса, что на пятнадцать пенсов превышало вчерашнюю цену. Рынок еще не почувствовал запаха гниения — до поры до времени.