Неукротимый, как море

Да, эта «Ведьма» была великолепна, восхитительна, однако Ник даже не обращал на нее внимания. Его переполняло тяжелое предчувствие, холодное знание того, что надвигается беда. Вплоть до этого момента, когда перед ним во весь рост встала угроза потерять Саманту, он, по сути дела, и понятия не имел, сколь значительную роль золотоволосая девушка станет играть в его жизни, как тесно окажутся переплетены с ней планы на будущее.

Конечно же, она ничего не знает — да и откуда? — о той единственной ночи слабости, о предательстве, вина за которое до сих пор вызывала у Николаса приступы тошноты… Нет-нет, тут что-то еще вклинилось между ними. Он стиснул кулак и врезал им по подоконнику. На костяшках лопнула кожа, однако Ник не ощутил боли — лишь горькую тоску оттого, что прикован к Сен-Назеру, погребен под лавиной обязательств, в то время как ему следовало бы вольной птицей лететь за манящим огоньком счастья…

Над головой ожил динамик, и жестяной голос объявил: «Месье Берг, месье Берг. Просим пройти на ходовой мостик».

Как нельзя более кстати, надо отвлечься от горьких дум. Николас поспешил наружу. Вскинув голову, он увидел на мостике Жюля Левуазана. Коренастая фигура француза казалась еще ниже и шире на фоне распахнутого весеннего неба. Всем своим видом он напоминал сердитого бойцового петуха. Жюль стоял нос к носу с инженером-электронщиком, который отвечал за монтаж коммуникационной системы нового буксира, и вопли «sacre bleu», «merde» и «imbecile»[18] прорывались даже сквозь царившую на верфи какофонию грохота и звона.

Увидев, что инженер размахивает руками, Николас бросился бегом. Неподражаемые галльские ругательства сыпались градом: электронщик, похоже, взялся перекричать не кого-нибудь, а самого шкипера «Морской ведьмы», пусть и свеженазначенного. Подумать только, стрелки еще не перевалили за полдень, а Жюль Левуазан ухитрился три раза впасть в истерику. Чем ближе подходило время к обеду, тем более раздерганными становились нервы маленького француза. Он вел себя как примадонна перед поднятием занавеса. Если Ник не успеет взбежать на мостик в течение нескольких секунд, то ему придется искать либо нового капитана, либо нового инженера…

Через четверть часа оба спорщика хлопали глазами, посасывая сигары, которые Николас собственноручно воткнул им в рот. В воздухе по-прежнему трещали искры, однако угроза взрыва миновала, так что Ник ласково взял инженера под локоть, свободную руку дружески положил Левуазану на плечо и повлек их к ходовой рубке.

Установка основных навигационных приборов была завершена, однако Жюль, как выяснилось, вел приемку спецоборудования от ряда подрядчиков — занятие не для слабонервных, ничем не уступающее дипломатическим баталиям при подписании Версальского договора.

— Я лично разрешил модифицировать транспондер МК-IV, — терпеливо внушал Николас. — Мы уже сталкивались к его капризами на «Колдуне». Извини, Жюль, я забыл сказать тебе об этом.

— Ах, он забыл! Как мило! — кипятился маленький француз.

— Но глаз у тебя наметанный, это уж точно. Сразу увидел в спецификации, что были изменения, — продолжал подмазываться Ник, и Жюль гордо вскинул подбородок и перекатил сигару из одного угла рта в другой.

— Да, я хоть и старый пес, но новые штуки схватываю почище некоторых! — Как бы в подтверждение своих слов Жюль выпустил замечательно ровное кольцо дыма.

Спустя некоторое время недавние враги вновь начали дружелюбно болтать, уйдя с головой в обсуждение возможностей сложнейшего оборудования, которым была заставлена часть мостика. Николаса вызвали в контору на берегу.

— Что тут у вас? — спросил он, переступая порог.

— Какая-то дама звонит. — Бригадир махнул рукой в сторону телефонной трубки, что лежала на захламленном столе у окна.

«Саманта!» — мелькнула радостная мысль, и Ник схватил телефон.

— Ники… — При звуке этого голоса сердце кольнуло булавкой вины.

— Шантель. Где ты?

— Совсем рядом, в Ла-Боле. — Ну разумеется. Этот модный курорт на атлантическом побережье куда лучше подходил Шантель Александер, нежели неряшливый портовый городишка с его безбрежными верфями. — В гостинице «Кастилия». Господи, Ники, ты не поверишь, до чего здесь убого. Я уж и позабыла совсем.

Да-да, было дело. Они там останавливались, давно уже. В другой жизни.

— Но ресторанчик по-прежнему забавный. Ники, приезжай, мы вместе пообедаем. И мне надо с тобой поговорить.

— Я не могу оставить дела.

Нет, вновь в ловушку он не полезет.

— Это важно. Я должна тебя увидеть.

Николас, слушая ее коронный, хрипловатый, оттенок голоса, мог запросто вообразить томно полуприкрытые веки на персидских очах…

— Только на час, один час, — умоляла она. — Тебе ничего это не стоит.

Вопреки собственной воле Николас почувствовал, как им овладевает соблазн, как растекается тянущая, тупая боль в паху… Его тут же захлестнул гнев за ту власть, которой Шантель до сих пор над ним обладала.

— Приезжай сама, если это так важно — бросил он.

Шантель вздохнула от такой суровости и непреклонности.

— Да, Николас, хорошо, я приеду. Как и где тебя найти?