Неукротимый, как море

– «Форд-кугуар», – не моргнув глазом предложила ему симпатичная блондинка в желтой униформе компании «Херц». Да, в Америке слово «маленький» носит относительный характер. Хорошо еще, она не посоветовала взять танк «Шерман».

Под навесом, в тени раскидистой смоковницы, стоял ярко раскрашенный «шевроле», и Ник припарковал арендованный «кугуар» почти впритык к его заднему бамперу. Сейчас она никуда не денется... если, конечно, не догадается улизнуть через окно на той стороне бунгало. «С ее-то характером это не исключено», – усмехнулся Ник.

Он разок стукнул костяшками по сетчатой двери на кухню и решительно шагнул внутрь. Возле плиты стоял кофейник, и Николас на ходу проверил его ладонью. Еще теплый.

Оказавшись в гостиной, он подал голос:

– Саманта!

Дверь в спальню была приоткрыта. Ник распахнул ее до упора. На кровати, поверх лоскутного одеяла, валялись небрежно брошенные джинсы и что-то из нижнего белья.

Николас вышел из пустого бунгало на крыльцо, спустился по ступенькам и направился прямо на пляж. Отлив вылизал песок, и в глаза отчетливо бросилась цепочка следов, принадлежавших одной-единственной паре ног. Знакомое полотенце лежало у кромки воды, но Нику пришлось с добрую минуту щуриться на блестящую, залитую красным закатом поверхность моря. Наконец он заметил крошечный поплавок девичьей головы – в пятистах ярдах от берега.

Он плюхнулся в мягкий песок возле полотенца и закурил «манилу».

Солнце медленно садилось в неистовое озеро огня, а он все сидел и ждал, пока наконец силуэт ее головы окончательно не исчез на фоне потемневшего моря. Сейчас до Саманты было не меньше полумили. Только когда почти совсем стемнело, в полосе прибоя, по пояс в воде, внезапно выросла женская фигурка. Она возвращалась медленно, на ходу выжимая скрученные жгутом волосы.

У Николаса дрогнуло сердце, он щелчком выбросил сигару и поднялся на ноги. Девушка резко остановилась, замерла, как вспугнутый зверек, опасливо всматриваясь в высокий темный силуэт. Юная, стройная, гладкая – и удивительно красивая.

– Чего ты хочешь? – наконец спросила она.

– Тебя. обрел жесткость, и девушка выпрямилась. Выражение глаз разобрать нельзя, но отчетливо видно, что она упрямо развернула плечи.

Николас шагнул вперед, и Саманта оказалась у него в объятиях. Твердо сжатые, неподатливые губы не хотели отвечать на поцелуй.

– Самми, есть вещи, которые я никогда не сумею тебе объяснить. Я и себя-то не понимаю, но совершенно точно знаю одно: я люблю тебя и без тебя моя жизнь будет постылой, убогой и до чертиков несчастной...

Нет, ее жестковатые мускулы не расслабились. Она продолжала стоять, неловко опустив руки, тело было холодным, мокрым и напряженным.

– Саманта, я бы искренне хотел стать верхом совершенства, но... Не умею я. Самое главное, что я твердо знаю: без тебя мне жизни нет.

– Еще раз я такого не вынесу. Ни за что, – натянуто сказала она.

– Ты нужна мне. Вот все, что я чувствую. Уверен в этом, – продолжал настаивать он.

– Да уж следовало бы, сукин ты сын... Изменишь мне хотя бы раз, я... я... с корнем тебе все вырву, изменять будет нечем, так и знай! – И в следующий миг она прильнула к нему. – Господи, Николас, как же я тебя ненавидела, как же я по тебе тосковала... А ты, мерзавец, все тянул и тянул, не ехал ко мне... – Ее мягкие губы были солеными от моря и слез.

Николас подхватил ее на руки и понес в дом, увязая в мягком песке. Он не решался заговорить. В такой момент слишком легко ляпнуть что-нибудь не к месту...

– Николас, я от телефона ни на шаг, а тебе все недосуг позвонить. – Бернард Уэки говорил резко и встревоженно, едва сдерживая душевное напряжение. – Как быстро ты сможешь приехать?

– Что случилось?

– Кажется, началось. Да, братец, должен признать, нюх у тебя звериный. За несколько недель учуял!

– Берни, да выкладывай же! – рявкнул Николас.

– Этот разговор идет через три незащищенные АТС, – возразил Бернард. – И ты разве не знаешь, какими играми мы занимаемся? Может, тебе все разжевывать надо? Конкуренты на каждом шагу! Эти умники уже держат кое-что под парами! – Наверное, «Виттезее» или еще какой-нибудь голландский спасатель, быстро сообразил Николас. – Если они пронюхают, то через пару дней сами заведут буксирный канат. Я уж не говорю про янки, у них тоже возможности будь здоров. Маккормик, к примеру, одно из судов держит на Гудзоне. спину конкурентах.

– Завтра в семь утра отправляется прямой рейс, а если я на него не успею, то пересяду на «Бритиш эйруэйз» из Нассау в полдень. Встречай, – распорядился Ник.

– И зачем ты только сбежал? – посетовал Бернард Уэки, демонстрируя замечательное умение думать задним числом. Николас повесил трубку, не дожидаясь очередного перла мудрости.

Саманта сидела в центре постели, совершенно обнаженная, обеими руками подтянув колени к груди. Обрамленное роскошной гривой волос лицо выглядело безутешным, как у потерянного ребенка, зеленые глаза смотрели затравленно.

– Опять ты уезжаешь... – негромко сказала она. – Едва появился, и вот... О Господи, Николас, тебя любить – самый тяжкий труд в моей жизни. У меня нет таких мышц.