Неукротимый, как море

Но ведь на борту «Авантюриста» люди... Бейкер и еще семнадцать человек. Ник молниеносно оценил ситуацию и понял, что даже два якоряверпа могут не удержать лайнер.

Не отпуская леер, капитан уставился на бушующий шторм. С ветром летели застывшие брызги, мерзлые комья и ледышки, настоящая дробь – да куда там! картечь! – всаживаемая в упор. Армированное стекло мостика стонало под таким напором, «дворники» отказывались справляться с вязким снегом.

Сквозь штормовую мглу, в тысяче ярдов от них, все еще проглядывал корпус лайнера. Вернее сказать, не корпус, а некий более плотный участок на фоне завывающей, мельтешащей, белой дикости.

– Бейкер? – крикнул Ник в ручной микрофон. – Доклад!

– Начинает рыскать под ветром! Правый якорь тащит по грунту! – А затем, опередив мысли Ника, стармех добавил: – Шансы нас снять нулевые. та судьба Бейкера и его шестнадцати матросов напрямую определялась ближайшим будущим злосчастного судна.

– Это верно, – согласился Ник. – Снять мы вас не сможем.

Даже приближаться к неуправляемому, поврежденному лайнеру было смертельно опасно.

– Руби канат и уходи из бухты, – посоветовал Бейкер. – Пока «Авантюрист» не разметало по камням, мы попытаемся выбраться на берег. – После чего с юмором висельника добавил: – Только не забудь вернуться. Если, конечно, будет за кем.

В душе Ника, пробив плотные слои физической и психической усталости, вскипела злость. Злость при одной лишь мысли о том, что все, ради чего он так рисковал и страдал, вот-вот пойдет прахом, что он потеряет «Золотой авантюрист», а вместе с ним, наверное, и семнадцать человек, один из которых успел стать ему другом.

– Ты можешь дать питание на брашпили? – спросил он. – Будем верповать этого водохлеба. Прямо сейчас.

– Господи Боже! – воскликнул Бейкер. – Да у меня еще полтрюма затоплено...

– Судно моря не боится, судно берега страшится, – спокойно ответил Ник.

– Руль заклинило, управление ни к черту. Потеряешь «Колдун», а вместе с ним...

Ник решительно оборвал стармеха:

– Марш на лебедку, ты, квинслендский скотоложец!

Секундой позже «Золотой авантюрист» окончательно пропал из виду, скрывшись за сплошной пеленой бурана.

– В машине! – Ник вызвал на связь второго помощника стармеха и решительно отдал приказ: – Отключить блокиратор. Передать прямое управление мощностью на мостик.

– Есть передать управление.

Чувствительными, как у пианиста, пальцами Ник коснулся лоснящихся рукояток из нержавеющей стали. Отклик «Колдуна» был мгновенным. Буксир развернулся, скулой отбросив толстенный пласт воды, которая с грохотом захлестнула надстройку.

– Человек на брашпиле, – доложил Красавчик Бейкер почти скучающим тоном.

– Ждать команду!

В этом белом аду нечего было и мечтать о визуальной ориентации: весь окружающий мир превратился в кипящий котел, поверхность моря пошла рваными белесыми вымпелами; из-за дикого рысканья и качки даже сила тяжести, казалось, потеряла способность диктовать, где верх, а где низ.

Измученный мозг Ника начал проявлять первые, пока еще слабые признаки головокружения. Он немедленно переключил внимание на компас и курсоуказатель.

– Дэвид, – сказал Ник, – примите управление.

Сейчас на штурвале должен был стоять кто-то бодрый и сообразительный.

«Колдун» неожиданно резко просел, и ребра Ника, которым уже успело прилично достаться, в который раз приложились о пульт. Он невольно вскрикнул от боли. Буксир наконец выбрал слабину каната, и тот его осадил на корму.

– Руль десять право, – скомандовал шкипер Дэвиду, чтобы привести «Колдун» носом к ураганному ветру. – Стармех, – затем сказал он в микрофон, сам понимая, как натужно звучит его голос из-за сильной боли в груди и ребрах, – соединить правый брашпиль, подобрать канат.

– Есть подобрать правым.

Ник задал номинальный шаг на винтах, затем медленно открыл дроссели, выводя машину на ее полные двадцать две тысячи лошадиных сил.

Придерживаемый за «хвост», подвергаемый пыткам в руках моря и ветра, «Колдун» пришел в бешенство и, в свою очередь, принялся кромсать и вспенивать волны громадными винтами. Буксир словно бился на привязи, вскидывал то корму, то форштевень под сумасшедшими углами, каждый шпангоут его корпуса дрожал от яростной вибрации, когда винты оказывались над водой и принимались с диким ревом месить воздух.

Нику пришлось плотнее стиснуть челюсти, чтобы не раскрошилась зубная эмаль, а когда он повернул голову, желая взглянуть на индикатор лага, то увидел лицо Аллена – белее инея и застывшее, как у мертвеца.

«Колдун» катился под ветер, другими словами, описывал медленный левосторонний круг радиусом в длину буксирного каната, причем ветру при этом немало содействовал крутящий момент, развиваемый машиной.

– Руль двадцать право, – резко приказал он, чтобы свести рыскание на нет, и команда нашла мгновенный отклик на оцепенелом лице Дэвида Аллена.

– Есть руль двадцать право, сэр! лась на нуль, а затем Ник с превеликим облегчением увидел, как индикатор засветился зеленым. Цифры не просто ползли, они нетерпеливо подгоняли друг друга – буксир устойчиво развивал сто пятьдесят футов в минуту на переднем ходу.