Неувядаемый цвет. Книга воспоминаний. Том 1

И я не судил Чацкого за его донкихотские сражения с ветряными мельницами. В этом его «прании противу рожна» я видел лишнее доказательство грибоедовского сердцеведения: нарываться на споры, не думая о том, убедишь ты или не убедишь, докажешь что-нибудь или не докажешь, лишь бы высказаться, – как это характерно для молодости! И ведь недаром Сервантес придал Дон-Кихоту комические черты, недаром он так часто ставил его в смешное положение. Недаром Достоевский сделал своего бедного рыцаря «идиотом» в глазах обывательского «благоразумия». И, не придай Грибоедов Чацкому безрассудства и опрометчивости, свойственных влюбленному юнцу, получилась бы плоскостная фигура мольеровского мизантропа. А Грибоедова влекла шекспировская многогранность образов.

Я открывал для себя менее обширные, но все же миры русской поэзии: мир Никитина с его надрывным в своей разудалости «Ухарем-купцом» и с его погребальным: «Вырыта заступом яма глубокая…», мир Мея с его ощущением русского песенного раздолья («Ох, пора тебе на волю, песня русская…»), русского былинного лада, древнерусского быта, русского душевного склада.

У иных поэтов я находил один-два самоцвета, но их сияние не меркнет в моих глазах.

К таким самоцветам я тогда же отнес «Песню цыганки» Полонского, с ее цыганским колоритом и строем чувств, языковского «Пловца», отрывок из поэмы Ивана Аксакова «Бродяга»:

Жар свалил. Повеяла прохлада.
Длинный день покончил ряд забот;
По дворам давно загнали стадо,
И косцы верну лися с работ.
Потемнеть заря уже готова;
Тихо все. Час ночи недалек.
Подымался и улегся снова
На закате легкий ветерок!..

Говор смолк; лишь изредка собачий

Слышен лай; промолвят голоса…
Пыль слеглась; остыл песок горячий,
Пала сильно на землю роса.
По краям темнеющего свода
Тени все, широкие» слились:
Встретить ночь готовится природа;
Запахи отвсюду понеслись.
В тишине жизнь новая творится:
Зрячею проснулася сова,
И встает, и будто шевелится,
И растет, и шепчется трава!..

Где ж крестьяне? День работав бодро,

Все теперь за ужином они:
Толк идет, чтоб устояло вёдро,
Чтоб еще продлились эти дни!
Нет, уж дождь их к утру не разбудит,
Облака давно сбежали прочь!..
Что за вечер!.. И какая будет
Теплая и месячная ночь!

А о ночи Аксаков писал так («Ночь»):

…………………………………………………

Ты вставай, во мраке спящий брат!

Освяти молитвой час полночи!
Божьи духи землю сторожат:
Звезды светят, словно Божьи очи.

Ты вставай, во мраке спящий брат!

Разорви ночных обманов сети!
В городах к заутрене звонят:
В Божью церковь идут Божьи дети.

Помолися о себе, о всех,

Для кого тяжка земная битва»
О рабах бессмысленных утех!
Верь, для всех нужна твоя молитва.

Ты вставай во мраке спящий брат!

Пусть зажжется дух твой пробужденный
Так, как звезды на небе горят»
Как горит лампада пред иконой,

Или «Звезды» Хомякова: