Never Let You Down (СИ)

— Он мне не нравится, — фыркнул Баки, на что Элис задорно хихикнула, — Пусть побудет без тебя. Здоровее будет. Нас ты сегодня уже до белого каления довела, — рассмеялся Барнс, на что Элис легонько пихнула его в бок.

Квартира в Бруклине была тихой, маленькой и уютной. Мебель выглядела старой, пыльной, но пахло от неё чистящими средствами и свежестью. На комоде стоял бансай, а рядом с ним — фотографии Баки и Стива довоенных времен. Они до жути счастливые, играют с самолетом и поездом, Джеймс смеется и улыбается, а Стив с сосредоточенным лицом держит самолет в вытянутой руке над собой. На них застиранные клетчатые рубашки, только на Стиве — брюки, а на Баки — шорты. Чуть выше, на стене висит рисунок Стива — он, в образе обезьяны, выступает перед публикой. Принцесса вздыхает, снимает фото со стены, и оборачивается на отца.

— Обокрали музей?

— Только поняла? — выкладывая из коробок портфолио Элис, её детские альбомы и дневники, говорит Баки.

Альбомы блестят в холодном свете лампы, и девушка подходит к ним. На первом фото из детского альбома — маленькая она, дата её рождения, первое фото. Она улыбается и перелистывает страницу, а там видит свою мать, отца, и как аккуратный сверточек розовой ткани, в котором лежит она, обнимают её старшие сестры. Поджав губы, Элис закрывает альбом и прижимает его к груди, видит обугленную и поцарапанную обложку, а потом кладет его на место. Она обещала Локи оставить свою боль в прошлом, а Баки не волноваться. Боль внизу живота опять сковывает её, и Роджерс сгибается напополам, быстро укладываясь на диван.

— Что такое? — спрашивает Джеймс, раскладывая всё по полкам.

— Немного больно… — выдыхает девушка, одной рукой поглаживая низ живота, а другой зарываясь в волосы. На самом деле, ей адски больно.

До следующего утра домой они не возвращались. Периодически Элис просыпалась, ходила в туалет и возвращалась на диван, то бросая подушку на пол, то принося ещё одну, чтобы было удобнее. Баки точно сошел с ума за эту ночь, беспрерывно писал Стиву, оповещая обо всем, что делает Роджерс-младшая, холодно ей или жарко, хорошо или плохо, иногда спрашивая и переспрашивая, знают ли об этом в Асгарде. Стив постоянно отвечал твердым и четким «нет», которое, в отличие от того «нет», что говорит Элис, нельзя было трактовать как «наверное» или «может быть». К рассвету её высочество уснуло, обнимая одеяло ногами и свесил голову с дивана. Уставший Барнс бережливо уложил её голову обратно на подушку, укрыл тонким пледом и сунул в руки плюшевого мишку. Она лишь сладко промурлыкала что-то в подушку и прижалась к ней щекой. Мужчина улыбнулся, погладил её по голове и сел на подлокотник дивана, ей в ноги, продолжая отправлять Стиву сердечки в конце сообщений о состоянии Элис. Баки сфотографировал её и отправил Стиву. Стив не просмотрел сообщение. У Баки началась паника.

Где-то полчаса он мотался перед телефоном, ждал ответа, раздраженно дышал в тишину, резко поворачивая голову на дочь, когда та мычит, и иногда поглядывая в окно, ведь из этого окна был прекрасный, завораживающий вид на Бруклинский мост, и по совместительству, на встающее после двенадцати часов передышки солнце. Луч проник в комнату, медленно-медленно крался по ковру, потом по столу, сам не зная, зачем, и так добрел до лица блондинки, засветив её веснушки, сделав ресницы и морщинки выразительными и заметными. Элис немного поморщилась, улыбнулась, и одновременно со звуком входящего сообщения, распахнула глаза.

Проснулась она явно в хорошем расположении духа, потянулась и взглянула на отца. Его взгляд был встревожен, он смотрел в телефон неотрывно, словно боясь что-то выдать, сказать то, что никто не должен слышать.

— Пап, всё хорошо? — спрашивает Роджерс-младшая, заправляя прядь волос за ухо.

— Асгард кто-то атаковал. Дворец разрушен, — нечленораздельно ответил Барнс хриплым голосом. К своему сожалению, Элис поняла каждое его слово. И успокоить её на этот раз не удалось.

Только ближе к полудню стало известно — никто не пострадал, в том числе и Локи. И даже Лавкрафт. Спокойно выдохнув, Элис прекратила чувствовать боли. А под вечер и вовсе успокоилась, но в Асгард не рвалась — не время для того, чтобы там быть, мешать своим присутствием и без того сломленному народу. Справятся они без неё точно лучше, чем с ней.

***

— Волнуешься? — спрашивает Наташа, поглаживая Элис по голове, пока она пытается расслабиться, держа руку на животе. Ребенок внутри не прекращает пинаться, и девочку приходится без остановки успокаивать и гладить, чтобы она хоть на минутку успокоилась.