Неверная

Халим не понимает нас, и мне от этого легче. Хоть как-то я могу скрыться от него, запутать. Показать, насколько разные наши миры, и ему в моём не место. Как и мне в его. Я ни за что не стану подстилкой богатенького араба. Так что придётся ему разочароваться в своих убеждениях по поводу русских женщин.

— А может, дело не в этом? — Макс спрашивает мягко, касается моих волос, перебирает пальцами пряди. — Может, ты просто нравишься моему другу, а он тебе? — тут я давлюсь соком, но не закашливаюсь, а просто перестаю дышать на несколько долгих секунд. Слышно как стрекочет цикада где-то совсем рядом, и колотится о ребра моё бедное сердце.

— Что? — Скажите, что у меня галлюцинации, умоляю вас. Он же не мог видеть ту сцену на пляже… Или мог? Макс всё знает, но ждал, что я расскажу?!

— Ты не слышала мой вопрос? — улыбка Макса мгновенно теряет свою мягкость и становится хищной. А у меня где-то под рёбрами начинает нестерпимо ныть сердце. Он всё видел… И подумал, что у нас с Халимом это взаимно.

— Я не понимаю, о чём ты… — сглатываю, но влаги во рту нет, она испарилась как в пустыне.

— Что между вами происходит? — он откидывается на спинку стула, по-хозяйски закидывает руку на мои плечи. Сжимает. Больно. Но я не подаю виду, только стараюсь контролировать дыхание. Говорят, что враньё можно распознать по дыханию. А я соврала. Пусть не соврала, а утаила правду… Сути это не меняет, Максим меня не простит. — Do you like my girlfriend Halim? (Тебе нравится моя девушка, Халим?) — теперь он смотрит на своего друга, усмехается. Я поняла его вопрос, и тут же стало дурно. А вот эль Хамад чувствует себя очень даже комфортно. По крайней мере, выглядит так.

— Yes, — его ответ меня убивает на месте. Вгоняет в ступор. Парализует. — I want her for myself (Я хочу ее для себя), — из-под ног уходит земля, и я цепляюсь пальцами за край стола. Что он такое говорит? Он что, сбрендил?

— Макс, я не… — начинаю что-то робко мямлить, но он подаётся вперёд, немного склоняется над столом, глядя Халиму в лицо. Тот отвечает таким же взглядом. Нехорошим.

— Do you understand that you won’t return her like that? It is a revenge? Extremely stupid revenge, Halim (Ты понимаешь, что не вернешь ее так? Это месть? Чрезвычайно глупая месть, Халим), — челюсти Макса плотно сжаты, как и крепкие кулаки, что угрожающе лежат на столе перед лицом араба. Я снова теряю нить разговора, и в сердцах обещаю себе выучить проклятый английский.

Халим также подаётся вперёд, смыкает руки в замок.

— This is not revenge. I do not want Victoria. I want Christina for myself (Это не месть. Я не хочу Викторию. Я хочу для себя Кристину), — из всего произнесённого улавливаю только своё имя.

Ау, ребята! Вы не хотите спросить моего мнения?!

— Макс, пожалуйста…

— В дом иди. Быстро, — он даже не смотрит на меня, продолжает сверлить Халима своим взглядом и вот-вот бросится на него. Тот же, наоборот, расслаблен и спокоен, на губах играет ухмылка. Да что с ними такое?! Я думала, они друзья! — Иди, Кристина. Нам с Халимом нужно поговорить.

Я ухожу. Сбегаю с позором, как провинившаяся девчонка. И хоть я не сделала ничего, за что мне должно быть стыдно, всё равно чувствую себя предательницей. Словно это я целовала Халима.

Макс возвращается спустя двадцать минут. Раздражённо стаскивает с себя футболку и садится на кровать. Поднимает на меня тяжёлый взгляд.

— Он тебя целовал, — утверждает.

— Макс, я была практически без сознания и не могла сопротивляться. Понимаешь? — начинаю очень осторожно, опасаясь нарваться на его гнев. Я будто на минном поле. Один шаг в сторону — и взрыв.

— Понимаю. Но ответь мне на один вопрос, Кристина, — не «малыш», не «девочка». Кристина. Холодно и зло. — Почему ты не сказала мне об этом сама?

— Прости, — короткий выдох, и душа летит в пропасть. Он не поверит мне, не простит.

— Мы возвращаемся домой. Собирайся. Вылет рано утром.

Я быстро киваю, подбегаю к нему и падаю на колени рядом. Мне просто необходимо быть рядом с ним. Видеть его глаза и понимать, что всё по-прежнему, что мы все ещё вместе.

— Мне жаль. Очень жаль, что всё так вышло. Но ты ведь веришь мне?

— Тебе понравилось? Как он целовал тебя, понравилось?

Я закрываю глаза, изо всех сил мотаю головой, пока она не начинает кружиться.

— Нет! Не понравилось! И понравиться не могло, слышишь? О чём мы вообще, Макс? — беру его за руку, глажу влажными от страха пальцами широкую кисть. — Пожалуйста, скажи мне, что всё это забудется, и мы будем жить, как жили прежде. Мне нужно это знать.

Макс долго и напряжённо о чём-то думает, освобождает свою руку из моей.

— Ложись спать, Кристина.

Я остаюсь сидеть на полу, слежу за тем, как он отбрасывает одеяло и падает на кровать, заложив руки за голову. Закрываю глаза, и снова ярким кадром проносится лицо Халима, склоняющегося надо мной. Его губы, что накрывают сосок, и запах его разогретого солнцем и остужённого ледяной водой тела. Возбуждение собирается внизу живота и отдаёт ещё ниже спазмами.

Нет, уйди из моих мыслей. Исчезни!

***