Неверная

Меня встретил ночной тёплый ветерок, и ступни приятно защекотал мягкий, ещё горячий песок. Обняв себя руками, прошлась вдоль берега, по щиколотку зашла в прохладную воду. На глаза наворачивались слёзы, но я упорно душила боль в зародыше. Не стану рыдать, не стану валяться в его ногах. Даже если бросит… Мне будет ужасно обидно, и вполне вероятно я тронусь от горя умом — первая любовь ведь… Но и ползать на коленях не стану. Я ни в чём не виновата и не рассказала о Халиме лишь потому, что боялась реакции Макса. Вот такой вот реакции как сейчас.

Ветер трепал на мне тунику и волосы, шумел океан, разбиваясь о берег крупными волнами. Я не услышала шаги, но почувствовала на себе дыхание и сразу же поняла, что принадлежит оно не Максу. Кожа мгновенно откликнулась на раздражитель, покрылась мурашками. Я медленно повернулась, сухо и шумно сглотнула. Халим зашёл в воду и остановился позади меня. Совсем рядом. Снова нарушил моё личное пространство.

— What's… — я попыталась выдавить из себя вполне предсказуемый вопрос, поинтересоваться в вежливой форме, какого хрена от меня понадобилось его величеству шейху, но ни одного из ему понятных слов так и не вспомнила. А потому решила обойтись могучим русским. — Мне к Максу надо. Извини, — попыталась его обойти, но араб не торопился уступать дорогу. Склонив голову, посмотрел исподлобья, будто о чём-то предупреждая. — Пропусти меня. Слышишь, ты… Немедленно отойди, — может, он и не понимает моих слов, но по тону, думаю, ясно, что я не в койку его зову.

Однако араб плевать хотел на мои приказы. Фыркает, усмехается одними губами, а глаза излучают опасность. Склоняется к моим губам, опускает на них жадный, голодный взгляд, словно хочет выпить меня. Я цепенею, и внизу живота становится тепло. Нехороший знак… Очень нехороший. Опасно это всё. Уйти мне нужно. Но я продолжаю смотреть на него, не в силах отступить даже на шаг. А нужно бы!

— Кра-са-ви-ца, — выговаривает вдруг по слогам, и я обалдеваю. Халим широко улыбается, правильно поняв мой ступор. — He calls you beauty. He is right (Он называет тебя красавицей. Он прав), — хватает меня за талию и с силой вжимает в себя. Я чувствую недвусмысленно выпирающую эрекцию и задыхаюсь от возмущения. Наотмашь бью его ладонью по лицу и в ужасе зажимаю рот руками. Я ударила шейха. Прямо взяла и треснула по нахальной, ухмыляющейся морде. Но, постойте… Он ко мне пристаёт! Пристаёт же, сволочь!

— Ты… Да пошёл ты, понял?! Убери от меня свои руки! — наконец прихожу в чувство и начинаю отбиваться, что есть мочи. На что араб только хохочет, запрокинув голову, и подхватывает меня на руки. Я трепыхаюсь, дёргаюсь в его руках, и он, потеряв равновесие (а, быть может, даже специально) падает вместе со мной на мокрый песок.

Застываю, смотрю в его чёрные как сама ночь глаза. Эль Хамад хватает меня за лицо, легко сжимает пальцами щёки.

— I'll take you to my place. You will be mine. He cannot hide you forever. I will find you everywhere. I will find you and take you! (Я отвезу тебя к себе. Ты будешь моей. Он не может скрывать тебя вечно. Я найду тебя везде. Я найду тебя и заберу!) — шепчет горячо, жарко. Так, что обжигает меня своими словами. Я плохо понимаю его ломаный английский, но суть всё же улавливаю.

— No! Never! (Нет! Никогда!) — снова замахиваюсь, но Халим перехватывает моё запястье, прижимает руки к песку.

— It is very bad that Max and I love similar women (Очень плохо, что Макс и я любим похожих женщин). — Он отпускает меня, поднимается и подаёт руку. Я же зло отталкиваю её от себя и неловко поднимаюсь на ноги.

— I need to go to Max! (Мне нужно пойти к Максу!) — И хоть тут и так всё ясно, но мне нравится его дразнить. Доводить до бешенства, которым тут же загораются чёрные глаза.

Отшвыриваю мокрые волосы назад и быстро удаляюсь, оставляя его стоять на берегу. Завтра мы с Максом уедем, и я больше не встречу этого нахального засранца.

Как же я заблуждалась…

ГЛАВА 23

— Ну вот мы и дома, — вздыхаю, вспоминая с лёгкой грустью, каким замечательным был отдых. Особенно первый день, пока там не появился Халим.

— Да. Дома, — Макс привлекает меня к себе, целует в висок. — Поедем куда-нибудь поесть или закажем?

Пожимаю плечами, потому что на самом деле мне всё равно. Мне тепло и приятно, по-домашнему уютно. И абсолютно неважно, где мы будем есть. Главное, что вместе.

Макс на меня не злится и больше не вспоминает о своём дружке. А если и вспоминает, то мне ничего не говорит. И я этому рада. Не хочу думать о Халиме Эль Хамаде. Ничего, кроме внутреннего дискомфорта и стыда мысли о нём не приносят.

— Ладно, закажем что-нибудь, — Максим достаёт из кармана мобильник, смотрит на дисплей, и тут же его брови сходятся на переносице. Я уже знаю, что это значит.

— Что-то случилось?

— Появились дела, малыш. Поужинай без меня, — поднимается с дивана, оставляя меня в полной растерянности.

— Дела? Сейчас? Но ведь ночь уже. Да и мы только приехали. Может, с утра займёшься делами?