Неверность. Почему любимые изменяют, стоит ли прощать, можно ли избежать

Вообразите, что ваш основной партнер и ваш любовник (либо партнерша и любовница) поменялись местами. Что ваш любовник/любовница – человек, который разделяет ваш повседневный быт, детей, расходы. А ваш основной партнер/партнерша – тот, с кем вы встретились на какой-то вечеринке или завязали интрижку в офисе. Если бы Артем, о котором шла речь в предыдущей главе, сумел бы представить себе Наташу в роли той, которая ждет каждый вечер дома, спрашивает, сделаны ли уроки у дочки и «когда ты уже заберешь яблоки с маминой дачи, они скоро пропадут»; в роли той, которая говорит: «Не приходи домой в пьяном виде, ночуй у друга, нечего ребенку тебя таким видеть»; в роли той, которая говорит: «Знаешь, я сегодня разобралась с работой, которую взяла на дом, и так устала, что мне не до секса»; в роли той, которая не покупает себе эротическое белье, потому что вы вместе выплачиваете ипотеку и экономите. И наоборот, Дарью – в роли свободной женщины, которая дразнит, переписываясь с тобой до двух ночи, потому что ей не надо вставать в семь утра и готовить всей семье завтрак. В роли той, которую Артем видит лишь два раза в неделю – и, разумеется, она появляется «при всем параде». В роли той, которая ничем не рискует (пока нет общего быта и ипотеки) и поэтому ничего не требует и как будто не ждет – и это так соблазнительно!

Итак, если был бы возможен такой эксперимент, продуманный до мельчайших бытовых деталей, то так ли уж плохо плохое и хорошо хорошее?

Тот самый коготок той самой птички

Абсолютное большинство людей осуждают неверность. Называют ее предательством, кражей, слабостью, эгоизмом, заблуждением и ошибкой. Но кто-то же воспроизводит измены? Кто эти от 25 до 65 процентов изменяющих, согласно последним исследованиям по всему миру?

Для людей юных, их возраст от 14 до 20, – поле эксперимента. Многие случаи параллельных связей случаются именно здесь, и далеко не все они опознаются как измены. Ведь и сами связи неустойчивы, и в них мало обременений вроде общего быта или ответственности за детей.

Но я не могу сказать, что «ранний» опыт – значит менее травматичный. Какими бы умильными ни казались взрослым страдания 15-летней школьницы, которую бросил парень после отношений сроком в два месяца, – все серьезно. Многие будут помнить вкус такого предательства всю жизнь. Именно в этом возрасте видно, что неверность – это ситуация, о которую ломается и изменяется наша идентичность: здесь нет вопросов о разделе имущества или эксплуатации, когда один из вас «развлекался», а другой занимался общим бытом и детьми. Нет брака как социальной формы для отношений, но есть сами отношения, есть «ты и я». И тогда неверность – это «меня не выбрали», «я не в порядке» и «что со мной не так?» Предательство трудно забыть. Мои респонденты вспоминали подобные ситуации, которые случились в школе или даже детском саду!

Приходит ли мудрость с возрастом? Становимся ли мы сознательнее, становясь старше, помогает ли это нам не совершать измены?

Если верить эволюционному биологу Дэвиду Бассу – нет. На четвертом году брака 8 % мужчин и 18 % женщин жалуются, что партнеры стали к ним невнимательны. Самое малое количество внебрачных связей у женщин приходится на возраст до 20 лет и на возраст после 50–55. От 20 до 30 число растет, после 40 снижается, от 30 до 40 – самый пик. Что до мужчин, количество их измен примерно равное во всех возрастах, с приростом и небольшим пиком к 46–50.

Я уже писала, что ответы на вопросы, сколько же людей изменяют и в каком возрасте – сложны и нередко бессмысленны. Как практику мне интереснее, как человек, приобретая опыт и (будем надеяться) мудрость с годами, сам себе объясняет, почему это все случилось?

Забудем на секунду о тех, кто думает, что в неверности самое страшное только то, что о ней узнали, и о тех, кто считает это своим правом. Сфокусируемся на тех, кто не считает измену приемлемой, но однажды обнаруживает себя по иную сторону верности.

Когда мы смотрим на ситуацию неверности со стороны, мы видим ее как нечто чужеродное основным отношениям, контрастирующее с ними. Если бы так и было, если бы на лбу прекрасного незнакомца пробегала красная строка: «Через два месяца из-за меня ты будешь врать мужу и бояться разоблачения» – измен было бы меньше. Но ничего такого на лбах незнакомых или вполне знакомых привлекающих нас людей не написано. И будущий неверный начинает крестовый поход под знаменами, на которых написано: «А что такого?»

Что страшного в том, что тебе нравится коллега по работе? Ну, смотришь на него – ведь не ослепнешь. А что такого в том, что вам, оказалось, по пути и вы стали выходить с работы вместе? Отчего бы не скоротать время в общественном транспорте, болтая с интересным человеком? А что плохого в том, что у нее оказался лишний билет на концерт и вы пошли вместе? Разве мы не имеем права нравиться, флиртовать, чувствовать внимание к себе, разве брак или отношения – тюрьма?