Неверность. Почему любимые изменяют, стоит ли прощать, можно ли избежать

«У нас есть дача – дом в соседней области. Я туда летом уезжаю с детьми месяца на два, а муж неделю проводит в городе, а потом старается неделю побыть с нами. У нас там маленькое соседское сообщество, такие же мамы, у которых мужья по горло в работе, гуляем вместе, вечерами собираемся поболтать, с выпечкой друг к другу бегаем. И там, знаете, сторожа живут, такие ребята из соседних сел, разнорабочие, вроде бригады. Нам они камин делали, в общем, мы все шутили, что это „мужья на 5 минут“, как есть „муж на час“, а тут за какие-то деньги могут и полку прибить, и картошку привезти, и газон постричь.

Сейчас… подождите, мне самой надо вспомнить. Как я, добродетельная такая мать двоих детей, оказалась в одной постели с… Мезальянс, и не только социальный. Еще и возраст. Мне за 35, ему – 21. Красивый. Такой, знаете, молодой и незамороченный. Трогательный. Очень простой, к детям нашел подход – они на него вешались. Да на него все дети вешались – он и сам недалеко от них ушел. Мне, конечно, приятно было, что он меня выделяет. И что это всем заметно. Может, и он замечал… он ведь мне снился. Но головой я понимала: нет. Ну, он… простоват. Стихи какие-то таскал из Интернета. Иногда ничего, иногда пошлость страшная. Говорить не о чем. Он за свою жизнь книг пятнадцать прочитал, наверное, из них половину – учебники в школе.

Ну что я его ругаю. Ведь я же как-то на это повелась. Вспомнила! Ребенок младший болел, я спала плохо дня три подряд, бродила как зомби. А Леша (этот парень) что-то пытался для нас сделать: то яблок принесет, то огурцов со своего огорода. Доброта, знаете. И смотрит восхищенно, хоть ты с грязной головой и в растянутой пижаме, как будто я для него существо из иного мира. Мужа просила взять на работе отгул и приехать помочь. Он не смог или не стал, я не знаю. Помню обиду. Помню, ревела и думала, я какая-то мать-одиночка при живом муже. Все сама, в магазин сама, с детьми сама, уборку сама. Ревела, уснула. В пять утра ребенок меня поднял: „мама, пить“, „мама, животик болит“. А в шесть пришел Леша, принес молока парного, представляете? Я даже забыла, как его пьют. А он к какой-то бабке бегал ни свет ни заря, за молоком свежим для маленького. И так бессмысленно, какое молоко, когда болит живот? Может, поэтому я его в то утро оставила с нами завтракать. Он так старался – и зря.

Я не влюбилась, нет. Вот ни разу. Нежность, возбуждение – да. Но очень мы разные. Но, но… вот если у вас жажда, а вам протягивают воду – вы откажетесь? И я постоянно думала, что вовремя остановлюсь. Он ведь и целоваться толком не умел, и секс был так себе. Совсем мальчик. Он был мне безопасен, а секс был – не главное. Что мужчина дрожит от страсти, лишь взглянув на тебя, – вот что было важно.

Я не остановилась на поцелуях. И когда его рука была у меня на бедре – не остановилась. И даже когда он меня на руках нес на кровать, я все еще думала, что в любой момент скажу „нет“. А потом говорить „нет“ стало нечему. И все оказалось так просто. Так естественно. Я не перестала любить мужа. У меня даже не возникло ощущения, что я его как-то обкрадываю. Может, ему даже стало легче – никто не ноет, не просит бросить работу и сидеть с нами. Через какое-то время муж сам стал беспокоиться, чего это на даче без него не страдают. Смешно. Не поймешь, когда нужен – ты не нужна, и наоборот. Не знаю как, но я практически прямо сказала: а не бегать же за тобой. Завел семью, которой не занимаешься, может, и я кого-то заведу. Будто бы пошутила. Но он как почувствовал, график перестроил, в детей включился.

С Лешей я закончила, не без сложностей, особенно с его стороны, но благополучно. Муж не знает. Да и не его это дело. Я Леше благодарна, это был какой-то мой процесс. Мне был нужен человек, вот такой, как Леша, не для будущего, а просто – опереться на него, оттолкнуться и пойти дальше. История с Лешей – моя история. Мне даже странно, что нет чувства вины. Ни перед одним, ни перед другим. Должно же быть, да? Или я такая безнравственная? Иногда смотрю на свою семью и думаю, как странно: я та самая падшая женщина, о которых пишут в романах. И вот она я – и ничего страшного».