Невероятная и печальная судьба Ивана и Иваны

Тем временем забастовка «Эр Франс» завершилась. Она продолжалась целую неделю – неделю, в течение которой несчастные пассажиры были вынуждены ютиться по гостиницам. Те, кто никак не мог отложить свои дела, были вынуждены добираться до Европы другими доступными способами. Накануне вылета Бартелеми пригласил своих подопечных на ужин в легендарный ресторан «Гремучая змея» – между нашей троицей успела установиться своего рода симпатия. Вообще-то, гремучие змеи – это ядовитый вид, распространенный на Мартинике. С какого перепугу так назвали ресторан владельцы-французы, приехавшие из Страсбурга? Тайна, покрытая мраком…

Бартелеми подшучивал:

– Вас приглашает «старший брат»… Уж я найду способ заставить его вернуть полную стоимость нашей трапезы.

У Ивана не было никакого желания туда идти. С того дня как он узнал о гибели Аликса и Кристины, он перестал понимать, что он ест. Перед ним постоянно всплывали милые образы, иногда он даже задыхался. В его сознании жила лишь одна идея: совершить своего рода паломничество в «Последний приют», чтобы впитать памятью то, что там осталось, и погрузиться всем существом в минувшее. Но воды реки, на которую выходили окна усадьбы, текли на расстоянии пятисот километров от Ниамея, и Иван не дерзнул попросить Бартелеми сделать такой огромный крюк; впрочем, тот, без сомнения, отказал бы ему. Кроме того, Ивану не хотелось снова одалживаться у их «благодетеля». Потребовались все чары Иваны, которая жарко обнимала его, обвивая руками шею, чтобы он все-таки согласился пойти в ресторан.

Несмотря на свое нелепое название, ресторан «Гремучая змея» располагался в роскошном особняке, который стоял на отшибе, что только добавляло очарования. Это было излюбленное место отдыха сливок городского общества. По заведенной традиции подача блюд в ресторане перемежалась с эстрадными номерами высочайшего уровня. Здесь выступали исполнительницы танца живота из Египта и Турции, акробаты из Украины, виртуозы-ножеметатели, готовые, казалось, поразить своих ассистентов прямо в сердце, жонглеры, чревовещатели – и все имели успех. Гвоздем вечера было появление гадалок, предсказательниц судьбы. Все до одной в тюрбанах и пестрых одеяниях, они просили гостей протянуть им руку и предсказывали по ладони будущее. В тот вечер одна из женщин остановилась как вкопанная перед Иваном, и он нехотя показал ей ладонь. Она не осмелилась поднять на него глаза, пока не отступила назад. И лишь тогда с ужасом спросила:

– Кто ты? Я вижу вокруг тебя только кровь, реки крови, рыдания, трупы. Неужели ты один из этих террористов, готовых на все?

Иван же бесстрастно ответил:

– Я тот, кто я есть. – И протянул женщине заранее приготовленную банкноту.

На следующий день в пять часов вечера брат с сестрой сели на самолет до Парижа. Лучи заходящего солнца зигзагами выписывали по небу гигантские буквы. Иван читал в них одно слово: «Отомсти». Да, думал он, Аликс с Кристиной должны быть отомщены. Но каким образом?

Из Африки

Иван с Иваной приземлились в аэропорту Руасси ранним утром, и их взорам, еще наполненным пламенеющими красками Мали, он показался блеклым и грязным. На улице стояли первые сентябрьские дни, но было довольно прохладно. К счастью, одна из «тетушек» в их густонаселенном жилище связала им в дорогу по свитеру; для Ивана не слишком удачного цвета – ярко-зеленого, как молодой шпинат, а для Иваны лососевого. В аэропорт за ними приехал Угó, кузен папаши Мишалу; он годами закручивал гайки на автозаводе на острове Сегéн[57], но уже вышел на пенсию, надо сказать, довольно скудную. Он страшно гордился своей машиной, «Фордом» допотопной модели, который, однако, бегал довольно шустро. Покинув территорию аэропорта, они свернули на шоссе, уже в утренние часы запруженное транспортом. Наконец, миновав тоннель, они въехали в Париж. Наши герои никогда не видели таких высоченных зданий, солидных, чуть закопченных, тянувшихся вдоль тротуара единой грандиозной крепостью. Уличные фонари, стоявшие на равном расстоянии друг от друга, отбрасывали призрачный, желтушный свет. Несмотря на раннее время, на улицах было довольно оживленно. Мужчины, женщины и даже дети уже тянулись к чреву метро, а машины, все до одной черные, словно катафалки, нетерпеливо фыркали, пережидая, пока горит красный свет. Не слишком приветливая атмосфера города заставляла сжиматься сердце. Иван, который так и не полюбил Кидаль, почувствовал, что, в свою очередь, не полюбит и Париж. С какой радости к нему прицепили это прозвище – Город света? Он вспомнил, что Мишалу сравнивал Париж с прекрасной одалиской, истребляющей своих обожателей.

Они ехали очень долго, пока не достигли окраин – Уго жил в пригороде Вийерé-ле-Франсуа, буквально у черта на куличках, как показалось нашим путешественникам. Уго с гордостью рассказывал, что здесь обитают представители самых разных национальностей:

– Тут у нас и индийцы, и пакистанцы, даже японцы! Так что белые здесь в меньшинстве по сравнению с приезжими.