Невероятная история Макса Тиволи

Обед начинался в восемь, и, надеясь на удачу, которой не заслуживал, я облачился в свой любимый перламутровый жилет и смокинг. В ожидании Леви я присел на четырехместный круглый диван – зеленоватый, ступенчатый, с каскадом папоротника в центре – и притворился, будто читаю «Вечерние новости Сан-Хосе». Кажется, там писали о карнавале Марди-Гра, о вечеринке на катке, о прибытии в Сан-Франциско Карузо, который представил публике величественную «Кармен», – сегодня эти новости кажутся незначительными. Впрочем, я только притворялся, что читал. Поскольку тогда у меня были свои поводы понервничать.

Я смотрел на парочки, спускавшиеся к обеду, – мужчины в строгом черном, женщины, разодетые, как морские коньки. Зрелище напомнило мне сцену из готического романа, где горбун похищает девушку. Свет люстры, мерцание ламп, сияние бриллиантов и обнаженных плеч. Пришел черед уродца. Выследив и обманув, я готовился похитить Элис, вручив ей только мою несчастную жизнь и жадные губы. Настал момент истины. Хьюго сказал, будто такая ложь вымотает меня, однако я видел, что она иссушит все, чего бы я ни коснулся. Часы начали бить, я поймал себя на удивительной мысли – у меня еще есть шанс сбежать. Я мог поймать такси, успеть на последний поезд, попросить выслать мне вслед багаж. Я мог написать записку и тем самым спасти несколько жизней. А я лишь поднялся с дивана и как во сне думал: уходить или нет. И кто знает, чем бы все кончилось, поступи я по-иному.

Затем я повернулся, и назойливая мысль пропала. Элис пришла, она спускалась по лестнице и смотрела на меня.

Элис, мне достаточно одного удара часов для воспоминаний, но позволь и слегка поиграть со временем, в конце концов, оно долго издевалось надо мной. Ты была в длинном платье с красивой вышивкой и кружевами, рукава вуалью покрывали твои руки, серебристый пояс обвивал тебя чуть ниже талии, длинный шлейф стлался за тобой по ступеням; платье облегало тебя так, как тонкая оболочка семян обволакивает нежный росток. Ты не стала надевать украшения. Бледная кожа шеи волновалась, как река, когда ты икала, – позже я узнал, что ты перед выходом из комнаты глотнула виски. Ты смотрела на меня с лестницы, как мадам де Помпадур. Я знал: ты пахла лавандой и обладала величием женщины, которой за тридцать, распрощавшейся с сомнениями юности, смущением и порхающими ресницами. На лестнице, одной рукой держась за перила, стояла страстная взрослая женщина. Элис, в твоих волосах сияли звезды.

– Эсгар, мама нездорова.

– В самом деле?

– Видимо, простуда. – Ты постучала по перилам маленьким перьевым веером.

– Неудивительно.

Ты рассмеялась. Платье на дюйм сползло с плеч, пояс блеснул серебром. Веер опять постукивал по перилам. Красиво, очень красиво.

– Спускайтесь, – предложил я.

Ты окинула взглядом проходивших мимо лощеных женщин.

– Зачем? Мне и тут хорошо.

– Спускайтесь и пообедайте со мной.

– Я не голодна.

– Спускайтесь! – радостно воскликнул я.

Ты запрокинула голову и расхохоталась, будто колокольчики зазвенели. Круглые часы пробили четыре, пять, восемь тысяч раз. Элис, мне жаль тех, кто с тобой незнаком.