Невероятная жизнь Фёдора Михайловича Достоевского. Всё ещё кровоточит

Перечитывая «Бесов» и дойдя до этого момента, я вспомнил, что, когда готовилось вторжение западных войск в Ирак и там начали взрывать нефтяные скважины, у нас, по западному телевидению, стали показывать пеликана, покрытого нефтью, который больше не мог летать. Многих это очень потрясло, в том числе и меня.

Однако позже, спустя несколько месяцев, стало известно, что в Персидском заливе, где разрабатываются нефтяные скважины, нет пеликанов.

Вспоминаю один случай, произошедший в Парме году примерно в 1973–74-м, когда мне было лет десять-одиннадцать и я учился в младшей школе. Футбольная команда «Парма» выступала в Серии B, а на позиции центрального нападающего играл тогда Альберто Риццати. И вот однажды, как раз во время забастовки газетчиков, по младшим классам прокатился слух, что Риццати сломал ногу, и по дороге домой, как сейчас помню, я подошел к Паоло Музиари, знакомому парню, который отлично играл в футбол и готовился выступать за молодежную команду «Ювентуса», и спросил у него:

– Слышал, что с Риццати?

– Нет.

– Он сломал ногу.

– Откуда ты знаешь?

– В газете прочитал.

– Газеты сегодня не выходят.

Никогда не забуду этот момент. Я как будто язык проглотил. А на следующий день на первой полосе «Гадзетта ди Парма» была опубликована фотография Риццати с дочерью на руках, рядом календарь, в котором был выделен тот день 1973-го или 1974-го года, и подпись: «С Риццати все в порядке».

Сегодня мы прекрасно знаем, что такое фейковые новости, мы все к ним настолько привыкли, что даже я, не будучи заинтересованной стороной, научился в них разбираться.

Так что Достоевский остается по-прежнему актуальным.

13.4. Возвращение

Роман «Бесы» самым непосредственным образом повлиял на жизнь Достоевского.

Благодаря авансам, полученным от журнала «Русский вестник», печатавшего роман частями начиная с 1871 года, супруги Достоевские после четырехлетнего отсутствия смогли вернуться в Петербург.

Через восемь дней после возвращения у них родился третий ребенок, сын, которого назвали Фёдором.

Через два года, в 1873-м, стараниями Анны Григорьевны роман «Бесы» вышел отдельной книгой, положив начало полному собранию сочинений Достоевского, которое пользовалось немалым успехом.

Фёдор Михайлович тем временем начал сотрудничать в качестве редактора с консервативным журналом «Гражданин» и сблизился с Победоносцевым, наставником будущего императора Александра III; в бытность Победоносцева обер-прокурором Святейшего синода состоялось отлучение Льва Толстого от церкви[75].

13.5. «Бесы»

Может, и не стоило этого говорить, но я думаю, так все-таки будет правильнее: много лет назад, в годы учебы в университете, в какой-то период «Бесы» стали моим любимым романом Достоевского.

Я понимаю, что в своих читательских симпатиях не отличаюсь постоянством: сначала я любил «Преступление и наказание», потом «Идиота», потом «Бесов» – но они действительно были моими любимыми книгами, и я до сих пор их люблю (я из тех, кто любит и папу, и маму, – вот такой я двойственный тип).

Можете мне не верить, но я считаю «Бесов» необыкновенным романом, который начинается с необыкновенной истории Степана Трофимовича Верховенского, изложенной не без иронии: поначалу кажется даже, что он и есть главный герой, который в молодые годы отличился в столице, после чего удалился в провинцию, где стал «опустившимся человеком». Но по мере развития действия становится понятно, что главные герои, «бесы», – представители младшего поколения, поколения детей, и прежде всего это сын Степана Трофимовича, Петр Степанович, прообразом которого считают Сергея Нечаева, учителя, сына маляра и выкупившей себя крепостной: Нечаев решил посвятить свою жизнь революции и составил «Катехизис революционера» (по аналогии и не без влияния «Революционного катехизиса» Бакунина). Другая центральная фигура романа наряду с Петром Степановичем – Николай Ставрогин, сын Варвары Петровны (покровительницы Степана Трофимовича); прототипом Ставрогина, по некоторым версиям, мог быть Михаил Бакунин.

А вот прообраз писателя Кармазинова не вызывает никаких сомнений: им стал Тургенев. Одна из незабываемых сцен в «Бесах» – публичное чтение Кармазиновым его последней вещи «Merci», своеобразного прощания с читателями, в котором он рассказывает «о каких-то впечатлениях, о каких-то воспоминаниях», описывает небо «какого-то фиолетового оттенка, которого, конечно, никто никогда не примечал из смертных, то есть и все видели, но не умели приметить, а „вот, дескать, я поглядел и описываю вам, дуракам, как самую обыкновенную вещь“». Мы знаем, что тургеневский «Дым» Достоевскому не понравился, и расстались писатели в свое время, как мы помним, не очень хорошо. В «Бесах» Кармазинов выказывает к революционерам какое-то угодливое почтение, которое порой граничит с попустительством, но большой вопрос, разделял ли реальный Тургенев их идеи.

Нетрудно догадаться, какой была реакция Тургенева на «Бесов». Прочитав роман, он писал: