Невероятное путешествие из Нью-Йорка в Голливуд: без денег, но с чистым сердцем

И на меня снизошло озарение. Здесь, стоя на углу 44-й и Бродвея, перед зданием департамента полиции Нью-Йорка, под неоновыми рекламными щитами, абсурдными в своих размерах, чей свет соперничал со светом раннего утра, я понял, что моя великая идея отправиться в путешествие по Америке, рассчитывая только на доброту незнакомых мне людей, обещает обернуться адски трудным времяпрепровождением. Мой эксперимент длился лишь десять минут, а панический ужас уже подкатывался к горлу. Сотни людей проплывали мимо меня, и каждый из них был погружен в собственные мысли или же занят собственным разговором, а взгляды их были устремлены на возвышающуюся в небе рекламу. Крупный мужчина, отчаянно размахивающий руками в попытке привлечь внимание своей семьи, со всей силы налетел на меня, отбросив на идущую в другом направлении женщину с многочисленными пакетами в руках. Я был пинбольным мячиком в бездушном игровом автомате, капельки пота начали стекать по моей лысой голове.

Во что я ввязался?

Мне необходимо было подумать, и Господь свидетель, Таймс-сквер не лучшее для этого место. И я сделал то, что делаю всегда, когда хочу собраться с мыслями, я начал идти.

Я шел на юг, потом на запад, из ниоткуда в никуда. Толпа редела, неоновые огни тускнели. «Будь разумным, — думал я, — придумай план. Я знаю, ты сможешь». А самым разумным на тот момент казалось мне обратиться к стандартным транспортным услугам, хотя вскоре мне пришлось получше разобраться в этом вопросе. В те самые первые часы своего путешествия я продолжал играть по старым правилам, ошибочно полагаясь на свою самодостаточность. Мне нужно было преодолеть огромное количество миль, отделяющих Калифорнию от Нью-Йорка, поэтому в качестве отправной точки я выбрал то, что выбрал бы любой другой человек, автобусную станцию.

— Куда? — спросил мужчина за стеклом окошка билетной кассы.

— Хороший вопрос, — не думал я, что мое путешествие начнется подобным образом: в одиночестве, на автовокзале. Я был в замешательстве. — Как насчет, — нервно сглотнув, я быстро проглядел расписание, вывешенное на станции Порт Аторити, — Шарлотсвилль, Вирджиния! — сказал я с ноткой фальшивого веселья в голосе. Как было написано в расписании, 460 миль от Нью-Йорка. Ранний признак моей склонности к лишенным смысла решениям. Попробовать пересечь за один день 460 миль, имея в кармане лишь 5 долларов, было все равно что попытаться уговорить Мика Джаггера провести остаток жизни в католическом монастыре.

— Это будет стоить 68 долларов, — ответил мужчина через крошечное отверстие в стекле.

— У меня есть… пять.

— Пять чего?

— Пять долларов.

— Тогда поймайте такси до площади Колумба… Если вам повезет.

— А если я скажу вам, что я — дальний родственник Королевы и мне нужно лишь немного истинного американского великодушия?

— Я посоветую вам позвонить Ее Величеству и попросить прислать за вами самолет.

— Однако, дорогой мой, — я решил сыграть на том, что я — британец. — Разве американцы не любят британцев? Я сомневаюсь. Наше произношение, наше обаяние, наши изящные манеры? Неужели у меня нет ни малейшего шанса на бесплатный билет? Я непременно приглашу вас на чай, когда следующий раз мне придется быть в городе.

— Прекратите отнимать мое время. Если вы не заплатите за билет, вы не попадете в автобус. И не хочу я никакого чая.

— Всего хорошего, дорогой мой.

— Да, да, чай, пончики и все такое.

В подавленном настроении я должен был покинуть Порт Аторити и поковылять обратно на улицы Манхэттена. У меня оставалась лишь одна возможность, но я настойчиво гнал от себя даже тень мысли об этом: мне придется обратиться к кому-нибудь за помощью. Тот, кто провел большую часть жизни, избегая общения с другими людьми, был на пороге чего-то совершенно для себя нового.

Честно говоря, я не мог припомнить, когда в последний раз просил другого человека о содействии. Понимаете, британцы не просят о помощи. Мы просто продолжаем жить собственной жизнью, сохраняя твердость духа, мужественно встречая все, что выпадает нам на пути. Чемберлену потребовалось некоторое время, чтобы протянуть руку другим и попросить слегка помочь ему со столь незначительной проблемой, как Третий рейх. В принципе все согласны, что брать на себя всю ответственность — довольно глупая стратегия. Из-за нее мы часто испытываем эмоциональные трудности, поскольку привычка все делать самому нарушает первое правило взаимодействия между людьми: чтобы запустить цепную реакцию общения, необходимо внутренне раскрыться перед другими. Теоретически это легко, но мучительно трудно на практике. Всю свою жизнь я увиливал от этого. Теперь же был вынужден продемонстрировать себя с самой незащищенной стороны. Гораздо интереснее представлять себе подобную ситуацию абстрактно.

«Простите, сэр, нет ли у вас минут…»