Невероятные приключения штурмана Кошкина

Адвокат извлек из внутреннего кармана мундира черный, с блестящей

пуговицей в углу, носовой платок, оглушительно высморкался и ответил:

- Нельзя.

- Как? - Кошкин опешил. - Почему?

- Видите ли, - сказал адвокат и спрятал носовой платок, - статья

уголовного кодекса, по которой выносится приговор, равно как и сам

вынесенный приговор, хранится в глубокой тайне.

Далее адвокат поведал остолбеневшему экипажу "Искателя", почему именно

ни статьи обвинения, ни приговора никто никогда не узнает.

- В этом и состоит основное отличие нынешних процессуальных норм от

прежних, весьма, весьма несовершенных. Если преступник узнает, какое

преступление он сможет совершить в будущем, мысль об этом, безусловно,

западет ему в голову, и решение суда окажется своеобразным стимулом

зарождения преступного замысла. А ведь именно ради пресечения того замысла

и выносится приговор.

У Кошкин голова шла кругом.

- А почему нам не сообщают, какому же наказанию нас решили

подвергнуть? - спросил Альварец.

- По той же причине, - объяснил адвокат. - Зная меру наказания,

соотнеся ее с прежним уголовным законодательством и сообразуясь со своими

наклонностями, преступник сможет установить, какое именно преступление ему

инкриминируется. Следовательно, решение суда окажется своеобразным

стимулом… Впрочем, об этом я уже говорил.

Кошкин содрогнулся.

- К-капитан, - заикаясь, сказал он. - Т-ты не находишь, что эта камера

похожа на камеру смертника?

Альвареца прошибло потом.

- Смертная казнь на Когоа отменена, - адвокат все-таки зевнул. - Она

признана в новых условиях нецелесообразной… Мне пора. - Он подошел к

двери. -

Если я вам понадоблюсь, нажмите кнопку. Вот здесь, у двери. В любое

время, но лучше днем.

Альварец и Кошкин снова остались одни. Альварец посмотрел на штурмана.

На штурмана было жалко смотреть. Кошкин посмотрел на капитана. На капитана

тоже было жалко смотреть.

- Ты что-нибудь понял? - спросил Альварец.

- Понял, - ответил Кошкин.

- Что ты понял?

- Нам отсюда не выбраться.

- Почему?

- Ты что, не понимаешь?

- Нет, - честно ответил Альварец.

- Потому что, если мы выйдем, значит, мы отсидим здесь вполне

определенный срок. Так?

- Так, - согласился Альварец. - Ну и что?

- Мы, когда отсюда выйдем, этот срок знать будем. Так?

- Так, - снова согласился Альварец.

- Значит, рассуждая теоретически, мы сможем установить, какое именно

преступление нам инкриминировалось… инкрими… В общем, будет

инкриминиро… А, неважно. Так?

И с этим Альварец согласился. Он только спросил:

- А на кой черт нам это устанавливать?