Невероятные происшествия в женской камере № 3

– Ничего. Тоже склонность к рубцеванию, – пошутила она и скорее поставила стакан на тумбочку, чтобы убрать руки за спину. Катя продолжала буравить ее взглядом:

– Ты что, суицидница? Мало нам ебанутых в этой камере!..

– Не суицидница я, – огрызнулась Аня.

Диана высунула голову из-под кровати.

– А что у нее с руками? – с любопытством спросила она.

– Шрамы какие-то! Покажи!

– Отстань! Не на что там смотреть. Я в аварию попала и порезалась стеклом.

Катя, все еще недоверчиво поглядывая, налила ей в стакан кипяток.

– Ну и камера у нас, – сказала она, ни к кому не обращаясь. – Все такие… особенные!

Они с Дианой заржали.

– Д-дайте п-поспать! – злобно гаркнула Наташа из-под подушки.

Постепенно все успокоились и замолчали – кто-то спал, кто-то читал. Аня забралась под одеяло с головой, оставив маленькую щелочку, и тоже сделала вид, что дремлет. На самом деле, лежа в густой одеяльной полутьме, она водила пальцами по рукам от локтя к запястью и обратно – по чистой коже пальцы скользили, не встречая сопротивления, а на шрамах как будто запинались. Этим шрамам было больше десяти лет, и Аня знала их наизусть, но до сих пор испытывала оторопь: в ней смешивался страх, жалость к себе и отвращение.

Резать руки она планировала обстоятельно: размышляла об этом несколько недель и тщательно выбирала инструмент. Вроде бы казалось очевидным, что нужно лезвие, но где его взять, Аня не знала. Выломать из бритвенного станка? Из канцелярского ножа? Эти варианты казались ей несерьезными и в смысле потенциального ущерба, и в смысле торжественности предприятия. Обычный нож тоже не подходил. Аня внимательно осмотрела все кухонные ножи, что были в доме, но они казались ей недостаточно острыми, чтобы сделать на коже тонкий глубокий разрез. Один, впрочем, подходил, но был такой величины, что Аня боялась, что отрубит им руку целиком. Перебрав все доступные варианты, она испытала досаду: резать вены казалось ей такой попсой, что о механике процесса она даже не задумывалась – а в ней, оказывается, таились непредвиденные трудности.

Аня тогда приехала на свои первые университетские каникулы домой – стоял февраль, в ее родном южном городе было уныло и слякотно. Квартира, в которой она выросла, казалась невозможно маленькой, почти игрушечной. В детстве Аня считала, что живет в огромном доме с запредельными потолками, высоченными книжными полками и картинами, развешанными на недосягаемой высоте. Впервые переступив порог своей квартиры после отъезда в Москву, Ане показалось, что она вошла в кукольный дом. Бродя по комнатам, она чувствовала себя Гулливером. Дверные косяки казались такими низкими, что Аня испытывала желание наклонить голову, проходя в дверь; до любой полки можно было дотянуться рукой; картины висели на уровне глаз. В комнатах, которые раньше казались Ане просторными, теперь она чувствовала себя как слон в посудной лавке.

Впрочем, не только квартира – даже сам город стал как будто меньше. В детстве Ане казалось, что здесь повсюду огромные расстояния, а теперь – что до любого места рукой подать. Улицы были пустынными. Дома – редкими. Находиться в городе было неинтересно, к тому же друзей у нее тут не осталось, поэтому целыми днями Аня в основном сидела дома и читала, только изредка выбираясь с мамой в центр по делам. Одиночество действовало на Аню очищающе. Постепенно из ее головы исчез посторонний шум, порожденный людьми, оставшимися в Москве, и переживаниями, с ними связанными. По мере того как остальные мысли стихали, укреплялась только одна: где взять лезвие.

Ответ нашелся сам собой: как-то вечером они с мамой возвращались из магазина и в переходе остановились возле киоска, чтобы купить батарейки. Там продавалась всякая всячина, и вдруг на витрине Аня увидела крохотную коробочку с бритвенными лезвиями. Она была такая аккуратная, маленькая, черная, что Анино сердце мгновенно ушло в пятки. Это было то, что нужно.

Купить лезвия при маме Аня не могла и следующие два дня провела, постоянно мысленно к ним возвращаясь. Киоск, где они продавались, словно был подсвечен в ее воображении, пока весь остальной город тонул в темноте. Проблема заключалась в том, что Аня все каникулы демонстрировала стойкое нежелание выходить лишний раз из дому – встречаться ей было не с кем, погода была плохая, никаких дел у нее не было. Придумать теперь правдоподобную причину поехать в центр одной оказалось непросто. При этом Аня изнывала при одной только мысли об обладании этой черной коробочкой. Ясно было, что поближе существуют другие переходы с другими киосками и коробочками, но Ане мучительно хотелось только ту самую.