Невероятный М.

Поразмыслив, я заключила, что Майк никак не мог устроить наше знакомство, хотя мое глупое поведение предвидеть было несложно. Никогда не считала себя хорошим собеседником и действительно не была им, а на той вечеринке, ко всему прочему, старалась вести себя как можно неприветливее. Но он все равно со мной разговаривал, как и многие другие – такое случалось постоянно. Не понимаю, зачем люди со мной разговаривают. Я бы сама с собой не общалась, если бы могла, но внутренний голос, к сожалению, нельзя изолировать. Можно заткнуть его, навязав глупую песенку, но тогда уже к середине дня хочется отрубить себе голову.

Я отвлеклась. Нужно найти упражнения на концентрацию внимания, если будет время. Но с таким расшатанным вниманием его никогда не будет. Очередной замкнутый круг, у меня их много, как колец у женщины падаунг, только гордиться нечем.

Вчерашний вечер запоздало смущал меня. Если эти двое, то есть Майк и мой новый, пока безымянный, знакомый (хотя «эти двое» звучит более презрительно, и это важно, даже если они меня никак не могут сейчас услышать), что-то задумали, придется принимать крайние меры. Какие именно, я еще не знаю, но они непременно должны быть крайними.

Временами, ведя долгие разговоры ни с кем, я представляю, как мои мысли складываются в осязаемые строчки. Временами, когда это происходит, я понимаю, что любая моя мысль сопровождается множеством уточнений и еще большим множеством «но», вынесенными в скобки или даже в сноски. Временами это меня раздражает, и я начинаю рисовать таблицы, которые всегда оказываются слишком велики, чтобы долго держать их в голове.

– Аааааалллоооооо, – недовольно протянул Майк.

– Привет.

– Привет, детка.

– Это Робин, – зачем-то уточнила я.

– А это Майк, – весело сообщил он. Я невольно улыбнулась.

– Ты называешь меня "деткой", только если хочешь сообщить что-то неприятное или о чем-то попросить.

– Раньше это было так, но перед тобой новый Майк! Новый Майк решил называть тебя так всегда и не просить пожертвовать свою почку.

– Я скажу тебе, наверное, что против "детки".

– Так скажешь или нет?

– Я не хочу, чтобы ты меня так называл. Заявляю свое категорическое "нет".

– Окей, не буду. Что-то случилось?

– Вчера была вечеринка у Кевина…

– Здорово, как прошло?

– …и ты не пришел.

– А, это…у меня появилась срочная работенка, – после чуть более долгой паузы, чем положена человеку кристальной честности, сказал Майк.

– И многих ты туда пригласил?

– Не я, а Кевин.

– Но меня позвал ты, а не Кевин.

– А Кевин разрешил мне позвать парочку друзей.

– И ты…позвал кого-то кроме меня?

– Что я слышу? Это ревность?

Я проигнорировала выпад.

– Так что?

– Только тебя.

– Только?

Майк с минуту молчал.

– Майк?

– Только тебя и… еще одного своего приятеля, но его все равно пригласил бы Кевин, поэтому я ни в чем не виноват.

– И в чем же ты можешь быть виноват?

– Что ты имеешь в виду? Я уже сказал, что ни в чем не виноват. Ни-в-чем.

– И ты ничего не хочешь мне рассказать про этого своего приятеля?

– Да не особенно, но если ты настаиваешь, то расскажу. Что тебя интересует?

– Это ты просил его познакомиться со мной?

– Он познакомился с тобой!? Серьезно?

– Так просил или нет? – упиралась я.

– Вы сговорились?! Он спрашивал меня о том же!

– Да или нет, Майк?

– На подобные вопросы никогда нет однозначного ответа! Но, как пожелаешь: разумеется, нет! И, вообще-то, именно ты с ним заговорила, отчего ответ на твой вопрос был бы заранее известен, подумай ты чуть дольше. Стоит ли мне доверять ему, или ты сможешь изложить другую версию событий?

Майк начинал раздражаться.

– Нет, ответ мне не был бы известен. Я заговорила только из вежливости, потому что сидела слишком близко и он меня заметил, а он перешел черту!

– Какую черту, Робин? – устало спросил Майк.

– Черту личных разговоров.

– И о чем же таком он тебя спросил?

– Не спросил, а ответил. Я могла бы простить любопытство, но люди, откровенничающие с первыми встречными – это что-то невиданное. Только ты мог это устроить.

– Люди, откровенничающие с первым встречным – это совершенно нормальное явление. Я бы сам только тем и занимался! Если ты понимаешь, что никогда в жизни больше не увидишь этого человека, и что он ничего о тебе не знает, даже имени, чтобы распускать потом сплетни, ты расскажешь ему что угодно. И вообще, по-твоему, мне больше нечем заняться, как подрабатывать сводней? Ты меня огорчаешь, Робин.

– Себя я тоже огорчаю.

Я замолчала. Майк тоже.

– Прости, я запаниковала и раздула из ничего…

– Не бери в голову. Но, впредь, я настаиваю…да просто забей. Откуда паника, детка?

– Майк! – неожиданно пронзительно взвизгнула я.

– Робин! – издевательски взвизгнул он в ответ.

– Я что-то не то делаю.

– Что именно?

– Я не знаю. Надо подумать.

– Ты только не увлекайся и выходи иногда на связь.

– Хорошо.

– Надо сходить в кино, мне это всегда помогает.

– Пожалуй. То есть: тебе, пожалуй, помогает. Хочешь, чтобы я сходила с тобой?

– А у тебя нет выбора. Позже уточню время.

– Идет.

Майк издал пукающий звук и повесил трубку.