Невероятный М.

Чего мне искренне хотелось, так это что есть сил стукнуться лбом о книжную полку. Возможно, это смогло бы выбить из моей головы все лишнее. Я слишком много думаю, и, очевидно, совсем не о том, о чем следовало бы. Не конструктивно. Не продуктивно. Не (здесь должно быть много внушительных слов из пособий по успешному менеджменту). Я знаю, что есть проблема, пока мне неведомая, но на этом нужно закончить. Если не развернуть взгляд наружу, никогда не удастся выяснить, в чем ее суть. Просто не думать, просто не думать. И не думать о том, что нужно поменьше думать. Как же я себя бешу, чудовищно бешу! Как при этом меня терпят окружающие? Ума не приложу. Я несносна, абсолютно невыносима.

Я представила, как моя голова движется к деревянной полке, но не более. Ничто не выдавало мои членовредительские наклонности, в основном ввиду их отсутствия. Я никогда не считала смерть достойным решением проблемы. Несколько лет назад погибли мои родители, но я не заламывала руки, не кричала, что хотела бы погибнуть вместе с ними. Я не терзала окружающих скорбной маской, требующей непременного участия и сопереживания. Одна мысль, которую мне следовало бы повторять себе почаще и сейчас – жизнь одна, и она не так уж длинна, как оказалось. Мои родители успели пожить, насыщенно и ярко, и это немного ослабляло боль, хотя и не более, чем если подуть на свезенную коленку. К чему я веду? К тому, что жизнь – самая удивительная вещь, которой мы обладаем, и добровольно лишаться ее означает обобрать самого себя. Я представляла, сколько удивительного могу не увидеть, не услышать, не почувствовать, и вот это действительно внушало ужас.

Нет, все это не имеет никакой ценности. Я имею в виду свои мысли. Они не делают меня счастливее ни на одну улыбку, ни на одно теплое прикосновение. Я не несчастна. По крайней мере, задай мне кто такой вопрос, пришлось бы хорошенько задуматься. Но есть в то же время что-то, что мне мешает, и есть то, чего мне не хватает. Вот только что именно здесь лишнее, а чего недостает… Догадки дразнят и мгновенно исчезают, и, может случиться, что озарение не наступит никогда.

Мелко, глупо и эгоистично? Тем не менее, сколько человек каждый день задаются одним вопросом: как мне жить здесь? Помимо насущных проблем, которые, как я считаю, в большинстве случаев, приложив в два, три раза больше усилий, чем мы привыкли, можно решить, есть простой вопрос, сладить с которым по силам не каждому: как мне жить здесь? Каждый день, каждый час приходится переваливать через новые ступени, подниматься вверх по эскалатору в то время, как он едет вниз, о чем вас, разумеется, никто не предупредил.

Каждый день приходится преодолевать (или нет) испытания моралью, людьми, своими комплексами, которых ну просто не может не быть совсем. Внутри каждой привычки живет комплекс – ее основа и созидатель. Внутри каждой моей привычки – точно. Не думаю, что чем-то отличаюсь от остальных людей, хотя и стараюсь отличаться от некоторых из них более, нежели от других. У всех то же самое, я уверена, но не все обращают внимание на причинно-следственные связи.

Что-то промелькнуло, но я уже была далеко. Идти и найти это, сейчас же! Только возьму фонарик и карту. И дождевик. И батарейки.

Я стояла, не моргая, неотрывно глядя на корешок книги, чье название не могла прочесть – глаза высохли и заслезились. Мне нужно – выследить и истребить свои комплексы. Не то, чтобы это было озарением, но звучало вполне разумно. И я непременно этим займусь, если не струшу.

Это было замечательным решением, но оно ничуть не ослабило беспокойство. Я была неприятно удивлена. Ну что еще? Что еще мне от себя нужно? Если бы у меня были подруги, они сказали бы, что я влюбилась. Только это было не так. Во-первых, у меня не было подруг, во-вторых, я не влюбилась. Я знаю, каково это, и уверена тверже, чем в том, как меня зовут, что это не так. Я вполне охотно признавалась себе, что влюбилась, но сейчас все иначе. Это ощущение беспокойства сродни тем ужасам, что испытывают герои триллера.

Я не оставляю мысли, что тот парень – психопат, хотя Майк наверняка предупредил бы меня. Я верю, что он хорошо разбирается в людях. Нужно поговорить с ним с глазу на глаз, вдруг он и во мне хорошо разбирается, я же, какой ни есть, но человек.

Кажется, я простояла около одной полки слишком долго: миссис Уиклоу издала кашляюще-чихающий звук, в общем, тот звук, имитирующий кашель, который непременно получается комичными пугающе-однозначным. Я очнулась и медленно переместилась к соседнему стеллажу.

Ожил колокольчик над входной дверью, но я не обернулась – его звук стал мне привычен настолько, что потерял способность обращать на себя внимание. К тому же я знаю, как неприятно чувствовать на себе посторонний взгляд, когда заходишь куда-то. С этой точки зрения я не любила дверные колокольчики. То есть, я не любила все, что могло бы привлечь ко мне внимание. Было спокойнее, когда меня не замечают, и мне это очень нравилось. Колокольчик зазвонил еще раз, резко и отрывисто, как будильник.