Читаем Невероятный русский полностью

Да и сегодня, когда уровень жизни неизмеримо вырос, хлеб по-прежнему является необходимым продуктом питания. Русские люди вдали от родины скучают по вкусу чёрного хлеба, мечтают о нём, как о великом благе.

«Это напомнило мне, — говорил Пушкин, — слова моего приятеля Шереметева по возвращении его из Парижа: „Худо, брат, жить в Париже: есть нечего, чёрного хлеба не допросишься“».

История особенно любимого нами бородинского хлеба покрыта тайной. По одной из версий, монахини основанного вдовой генерала Тучкова, погибшего на Бородинском поле, Спасо-Бородинского монастыря, большей частью вдовы героев Отечественной войны 1812 года, при выпечке хлеба стали в ржаную муку добавлять горькие семена полевых трав, чтобы хлеб горчил — дабы помнили люди горечь утраты да «поливали его горючими слезами». Сейчас есть много сортов бородинского хлеба, но рецепт монахинь не сохранился.

Но вернёмся к фразеологизмам со словом «хлеб».

Сидеть на хлебе и воде — означает не «сидеть на диете», а «жить бедно и трудно». А вот фраза на казённых хлебах означала «находиться в тюрьме, в заключении». «Дед постукивал в сарае — тесал берёзовый полоз. Много у него теперь дела. Евсей на казённых хлебах, Трофима Лобанова нет — один на весь колхоз сановик» (Абрамов Ф. Две зимы и три лета).

А вот ещё несколько ярких пословиц:

Голодной куме всё хлеб на уме.

Горька работа, да хлеб сладок.

Зарабатывать на хлеб — имелось в виду не только на этот продукт, но и вообще зарабатывать себе на пропитание.

«Чужой хлеб горек», — говорят в народе. А идти на хлеба означало быть у кого-то на содержании, на иждивении. «Дядя мой, г-н Сипягин, брат моей матери, призрел меня — я у него на хлебах, он мой благодетель, и Валентина Михайловна моя благодетельница, — а я им плачу чёрной неблагодарностью, потому что у меня, должно быть, сердце чёрствое — и чужой хлеб горек — и я не умею переносить снисходительных оскорблений — и покровительства не терплю… и не умею скрывать — и когда меня беспрестанно колют булавками, я только оттого не кричу, что я очень горда», — говорила Марианна — героиня рассказа И. С. Тургенева «Ночь».

Отбивать хлеб у кого-нибудь — это значит лишать кого-то заработка.

Это верный хлеб — то есть верный заработок. А лёгкий хлеб — лёгкий заработок, легкие деньги.

Пусть у вас всегда будет с кем сварить кашу и преломить хлеб!

И есть хочется, и худеть хочется —

согласитесь, вечная проблема, особенно для женщин.

Но оттого, что мы узнаем историю появления в нашем языке названий некоторых продуктов, полагаю, сами мы не поправимся — прибавится только вес наших знаний.

Иногда послушаешь людей и удивляешься: можно подумать, колбаса — царица всех продуктов.

В словаре Даля приводится, например, такая поговорка: «Коли б у колбасы крылья, то б лучшей птицы не было».

Колбаса для нас — продукт важный, почти стратегический. Была такая загадка эпохи тотального дефицита времён СССР про фирменный поезд «Ростов-на-Дону — Москва»: «Синий с красной полосой, очень пахнет колбасой». Чтобы купить колбасу, специально ездили в Москву и потом везли её в регионы.

По виду употребляемой колбасы можно было узнать статус человека. «Народная» — чайная, «интеллигентная» — докторская и «высший класс» — сырокопчёная — для избранной части населения, то есть для «шишек» (руководителей высокого уровня) или «слуг народа», как тогда говорили.

В общем, поговорим о колбасе. Происхождение названия этого продукта, вообразите, до сих пор вызывает споры.

Выношу на ваш суд следующие варианты: «колбаса» — от латинского «колба», что значит «круглая»; от балкарского «къол» — «рука», «бас» — «давить»; от древнееврейского — «коль басар» — «всё мясо». Впрочем, считается, что кушанье это мы переняли у тюркских народов. Тюркское kulbasti означает «жареное мясо». Существует и оригинальная версия, что колбаса имеет славянский корень и родственна слову «колобок».

Так или иначе, но едят её русские люди аж с XII века. В новгородской берестяной грамоте этого времени колбаса фигурирует в списке посланной провизии.

Есть в народе такая поговорка — «Самая лучшая рыба — это колбаса».

Но в нашем языке есть и выражение катиться колбасой — грубоватое пожелание убраться кому-то куда подальше.

«Катись колбаской по Малой Спасской, скажи деду: в Москву еду!» — под свист и улюлюканье напутствовали Тоню шкидовцы (из фильма «Республика ШКИД»).

Но при этом не будем забывать и изречение Бисмарка: «Колбаса и политика: если хотите наслаждаться ими — не смотрите, как они делаются».

«Что ты понимаешь в колбасных обрезках?» — презрительно говорят о тех, кто некомпетентен… А откуда пошло это выражение? В позапрошлом веке перед тем, как отрезать кусок колбасы покупателю, заветрившийся срез аккуратно снимали острым ножом. Накопившиеся за день обрезки продавали бедноте по бросовым ценам.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Борис Слуцкий: воспоминания современников
Борис Слуцкий: воспоминания современников

Книга о выдающемся поэте Борисе Абрамовиче Слуцком включает воспоминания людей, близко знавших Слуцкого и высоко ценивших его творчество. Среди авторов воспоминаний известные писатели и поэты, соученики по школе и сокурсники по двум институтам, в которых одновременно учился Слуцкий перед войной.О Борисе Слуцком пишут люди различные по своим литературным пристрастиям. Их воспоминания рисуют читателю портрет Слуцкого солдата, художника, доброго и отзывчивого человека, ранимого и отважного, смелого не только в бою, но и в отстаивании права говорить правду, не всегда лицеприятную — но всегда правду.Для широкого круга читателей.Второе издание

Алексей Симонов , Владимир Огнев , Дмитрий Сухарев , Олег Хлебников , Татьяна Бек

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Поэзия / Языкознание / Стихи и поэзия / Образование и наука
Ставка — жизнь.  Владимир Маяковский и его круг.
Ставка — жизнь. Владимир Маяковский и его круг.

Ни один писатель не был столь неразрывно связан с русской революцией, как Владимир Маяковский. В борьбе за новое общество принимало участие целое поколение людей, выросших на всепоглощающей идее революции. К этому поколению принадлежали Лили и Осип Брик. Невозможно говорить о Маяковском, не говоря о них, и наоборот. В 20-е годы союз Брики — Маяковский стал воплощением политического и эстетического авангарда — и новой авангардистской морали. Маяковский был первом поэтом революции, Осип — одним из ведущих идеологов в сфере культуры, а Лили с ее эмансипированными взглядами на любовь — символом современной женщины.Книга Б. Янгфельдта рассказывает не только об этом овеянном легендами любовном и дружеском союзе, но и о других людях, окружавших Маяковского, чьи судьбы были неразрывно связаны с той героической и трагической эпохой. Она рассказывает о водовороте политических, литературных и личных страстей, который для многих из них оказался гибельным. В книге, проиллюстрированной большим количеством редких фотографий, использованы не известные до сих пор документы из личного архива Л. Ю. Брик и архива британской госбезопасности.

Бенгт Янгфельдт

Биографии и Мемуары / Публицистика / Языкознание / Образование и наука / Документальное