Читаем Невероятный русский полностью

Нередко мы сегодня пользуемся и такими словами, как «скрупулёзный», «скрупулёзность», забыв, что они тоже имеют отношение к старинной мере веса. Делать что-то скрупулёзно — значит тщательно, с особой аккуратностью, точностью. Понятно, что речь идёт о какой-то очень маленькой мере веса.

Действительно, ею пользовались аптекари, взвешивая свои снадобья и порошки. Один скрупул был равен 1,24 грамма.

Кстати, слово «скрупулёзность» мы частенько коверкаем — три согласных звука в начале слова произносить неудобно, и мы говорим «скурпулёзность». Но если вы отнесётесь к этому слову с особой тщательностью и запомните, что оно произошло от латинского «скрупол» — «камешек», то больше никогда не сделаете в нём ошибки.

Тщательно взвешивайте слова, прежде чем их произнести!

Коломенская верста и Дюймовочка

Чаще всего эти фразы говорят, описывая женщин. Коломенская верста — дылда, верзила, пожарная каланча, — словом, девушка явно баскетбольного роста.

Большие расстояния в старину измеряли вёрстами. Первоначально «верстой» или «поприщем» называли расстояние, пройденное во время пахоты от одного поворота плуга до другого.

При царе Алексее Михайловиче одна верста составляла 1000 саженей и называлась «межевой», а при Петре Первом — 500 саженей, «пятисотной». Верстой называли и верстовой столб на дороге.

Выражение коломенская верста вошло в обиход в XVIII веке, когда царь Алексей Михайлович (отец Петра Первого) занялся обустройством дороги в свою летнюю резиденцию в селе Коломенском и приказал заново измерить до него расстояние от Москвы. Царь велел — слуги сделали. И ну оч-чень старались, так что по всей дороге установили верстовые столбы необычайно большой высоты. Именно поэтому такие дороги стали называть столбовыми, а фразеологизм «коломенская верста» стали использовать для обозначения чего-то очень большого, выходящего за пределы, в том числе очень высоких людей.

Ну а при чём тут Дюймовочка — героиня сказки Андерсена, спросите вы. Просто так принято называть противоположность коломенской версты — девушек небольшого роста, изящных. Дюймовочка — от слова «дюйм».

Впрочем, это, конечно же, прелюдия к разговору о старинных мерах длины.

Возможно, кто-то спросит: «А зачем они нам нужны? Что было, то было, да быльём поросло». А вот и не поросло. Мы всё время эти меры вспоминаем — только плохо себе представляем, о чём говорим.

Вообще, с древности человек приспосабливался измерять всё вокруг с помощью собственного тела, которое, как известно, всегда при себе.

Так, дюйм — это сустав пальца, локоть — длина локтевой кости, английское «фут» значит «ступня». Это интересно и курьёзно: королевский фут, которым пользуются англичане, — это длина ступни короля Иоанна. Английский ярд (91,4 сантиметра) — не что иное, как длина, равная расстоянию от кончика носа до конца среднего пальца вытянутой руки другого английского короля — Генриха I.

Как часто мы, например, произносим фразу: «Не надо мерить каждого на свой аршин», то есть оценивать всё и вся только со своей точки зрения, на свой вкус.

При чём же здесь аршин и вообще — что это такое?

Слово «аршин» пришло к нам из татарского языка.

Аршин — старинная мера длины, равная приблизительно 70 сантиметрам (а ещё это четыре пяди, треть сажени, длина всей руки от плеча, вольный шаг человека, 28 английских дюймов — уф!).

Я говорю «приблизительно», потому что аршином называли и линейку, которой делались обмеры, например, ткани, сукна. У купцов линейки были короче. С помощью таких аршинов они «надували» покупателей. Но и те не лыком шиты — приходили за покупками со своим аршином, что очень не нравилось купцам. Отсюда и выражение «мерить на свой аршин».

Кто все дела, все речи меритУслужливо на наш аршин?Кто клеветы про нас не сеет?Кто нас заботливо лелеет?.. —

писал А. С. Пушкин в романе «Евгений Онегин».

Государству пришлось вмешаться и прекратить такое самовольство. Так появился «казённый аршин» — линейка, на концах которой клепались металлические наконечники с государственным клеймом. После этого в народе появилось выражение «аршин не солжёт, мера — делу вера». Ну и у купцов появилось правило: «На аршине унести (обмерять) грешно, а на ножницах (в кройке) — и Бог велел!»

Появилось даже слово такое — «аршинничать» — что означало заниматься торговлей. Отсюда и нааршинничать — наторговать и проаршинничаться — проторговаться.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Борис Слуцкий: воспоминания современников
Борис Слуцкий: воспоминания современников

Книга о выдающемся поэте Борисе Абрамовиче Слуцком включает воспоминания людей, близко знавших Слуцкого и высоко ценивших его творчество. Среди авторов воспоминаний известные писатели и поэты, соученики по школе и сокурсники по двум институтам, в которых одновременно учился Слуцкий перед войной.О Борисе Слуцком пишут люди различные по своим литературным пристрастиям. Их воспоминания рисуют читателю портрет Слуцкого солдата, художника, доброго и отзывчивого человека, ранимого и отважного, смелого не только в бою, но и в отстаивании права говорить правду, не всегда лицеприятную — но всегда правду.Для широкого круга читателей.Второе издание

Алексей Симонов , Владимир Огнев , Дмитрий Сухарев , Олег Хлебников , Татьяна Бек

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Поэзия / Языкознание / Стихи и поэзия / Образование и наука
Ставка — жизнь.  Владимир Маяковский и его круг.
Ставка — жизнь. Владимир Маяковский и его круг.

Ни один писатель не был столь неразрывно связан с русской революцией, как Владимир Маяковский. В борьбе за новое общество принимало участие целое поколение людей, выросших на всепоглощающей идее революции. К этому поколению принадлежали Лили и Осип Брик. Невозможно говорить о Маяковском, не говоря о них, и наоборот. В 20-е годы союз Брики — Маяковский стал воплощением политического и эстетического авангарда — и новой авангардистской морали. Маяковский был первом поэтом революции, Осип — одним из ведущих идеологов в сфере культуры, а Лили с ее эмансипированными взглядами на любовь — символом современной женщины.Книга Б. Янгфельдта рассказывает не только об этом овеянном легендами любовном и дружеском союзе, но и о других людях, окружавших Маяковского, чьи судьбы были неразрывно связаны с той героической и трагической эпохой. Она рассказывает о водовороте политических, литературных и личных страстей, который для многих из них оказался гибельным. В книге, проиллюстрированной большим количеством редких фотографий, использованы не известные до сих пор документы из личного архива Л. Ю. Брик и архива британской госбезопасности.

Бенгт Янгфельдт

Биографии и Мемуары / Публицистика / Языкознание / Образование и наука / Документальное