Читаем Невероятный русский полностью

«Словно аршин проглотил» — говорят о тех, кто ходит неестественно прямо, держится надменно. «Он держался прямо, как будто маршировал или проглотил аршин…» (Чехов А. Степь).

А ещё народ говорил: «Аршин на кафтан, да два на заплаты», — что означало дело невыгодное, затратное, всё равно что «овчинка не стоит выделки».

«Семь аршин говядины да три фунта лент», — говорили о сущей бессмыслице. Как и «ты — на безмен, а он тебе — на аршин».

Аршин на сукно, кувшин на вино — что к чему, всякой вещи своё место. Или: аршин не сукно, кувшин не вино — одно другому не замена.

«Я тебя на аршин смеряю», — грозились в ссоре, что означало: прибью палкой. Ну и, как говорится, «из той же оперы» — «побоев на аршин не смеряешь».

Для мелких мер длины на Руси базовой величиной была пядь. Сколько же составляет пядь? Для того чтобы это узнать, растянем большой и указательный пальцы руки. Расстояние между ними и будет пядью — от 17 до 23 сантиметров. Теперь понятно, что не отдать ни одной пяди своей земли — значит не отдать фактически ничего.

Чужой земли мы не хотим ни пяди,Но и своей вершка не отдадим! —

пелось в «Марше советских танкистов».

А вот выражение семи пядей во лбу требует размышления. Все знают, что так мы говорим об очень умном человеке.

В народе издавна бытует суждение, что высокий и чистый лоб — признак ума. И всё же очевидно, что выражение основано на гиперболе, поскольку человек семи пядей во лбу должен был бы иметь лоб высотой около полутора метров.

Есть и другое объяснение этого выражения. К 12 годам, когда ребёнок становился, как считалось раньше, взрослым и умным, его рост как раз достигал семи пядей, то есть 140 сантиметров. Сегодняшние дети в росте обгонят своих сверстников XVII–XVIII веков, а вот взрослыми к 12 годам не становятся.

Возможно, вы слышали поговорку «сам с ноготок, а борода с локоток»? Давайте вернём из забвения и эту меру длины. Локоть — это расстояние от конца вытянутого среднего пальца руки до локтевого сгиба. Размер локтя колебался от 38 до 46 сантиметров.

Про рослого, плечистого парня мы и сегодня можем сказать «косая сажень в плечах».

В Древней Руси различных по назначению и, соответственно, по длине саженей было более десяти. Простая сажень — расстояние между концами пальцев широко расставленных рук взрослого мужчины. Она равнялась приблизительно 152 сантиметрам.

Косая сажень — самая длинная: от носка ноги до конца среднего пальца поднятой вверх противоположной руки. Слова «косая сажень в плечах» подразумевали богатыря, великана.

Когда мы говорим, что некий человек видит на сажень сквозь землю, то имеем в виду, что он обладает редкой проницательностью.

Пусть у вас будет семь пядей во лбу и способность видеть на сажень сквозь землю!

Раз-два и…

Нумерология — паранаука о числах — всегда в моде. И уходит она в глубокую древность. Люди осознанно или неосознанно подчинялись и подчиняются магии чисел.

Например, чтобы узнать число судьбы, надо заменить буквы имени и фамилии на их числовой эквивалент согласно таблице:



Итак, подставляем и складываем до простых чисел. А потом сверяемся со значением этих чисел и удивляемся, соглашаемся либо негодуем… Меня всегда удивляло: как можно ставить цифры в соответствие буквам алфавита — ведь алфавит неоднократно менялся! Раньше в нём были «ять», «i», «фита» и другие буквы — что же, значения имён изменились? Недавно я узнала, что в древнеславянском языке было 49 букв, получалась таблица 7x7 — возможно, тогда нумерология в алфавите и работала…

Можно верить в это, можно — нет, но числительные играют (помимо нумерологии) огромную роль в нашем языке.

В нашей лексике немало устойчивых выражений, включающих числительные.

Для начала давайте откроем бессмертную поэму Гоголя «Мёртвые души» и вспомним, как помещик Пётр Петрович Петух потчевал Чичикова: «Закуске последовал обед. Здесь добродушный хозяин сделался совершенным разбойником. Чуть замечал у кого один кусок, подкладывал ему тут же другой, приговаривая: „Без пары ни человек, ни птица не могут жить на свете“. Съедал гость два — подваливал ему третий, приговаривая: „Что ж за число два? Бог любит троицу“. Съедал гость три — он ему: „Где ж бывает телега о трёх колесах? Кто ж строит избу о трёх углах?“ На четыре у него была опять поговорка, на пять — тоже».

Часто фразеологизмы с числительными встречаются и в русских народных сказках. Сразу вспоминается: «пойти за тридевять земель, в тридевятое царство»…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Борис Слуцкий: воспоминания современников
Борис Слуцкий: воспоминания современников

Книга о выдающемся поэте Борисе Абрамовиче Слуцком включает воспоминания людей, близко знавших Слуцкого и высоко ценивших его творчество. Среди авторов воспоминаний известные писатели и поэты, соученики по школе и сокурсники по двум институтам, в которых одновременно учился Слуцкий перед войной.О Борисе Слуцком пишут люди различные по своим литературным пристрастиям. Их воспоминания рисуют читателю портрет Слуцкого солдата, художника, доброго и отзывчивого человека, ранимого и отважного, смелого не только в бою, но и в отстаивании права говорить правду, не всегда лицеприятную — но всегда правду.Для широкого круга читателей.Второе издание

Алексей Симонов , Владимир Огнев , Дмитрий Сухарев , Олег Хлебников , Татьяна Бек

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Поэзия / Языкознание / Стихи и поэзия / Образование и наука
Ставка — жизнь.  Владимир Маяковский и его круг.
Ставка — жизнь. Владимир Маяковский и его круг.

Ни один писатель не был столь неразрывно связан с русской революцией, как Владимир Маяковский. В борьбе за новое общество принимало участие целое поколение людей, выросших на всепоглощающей идее революции. К этому поколению принадлежали Лили и Осип Брик. Невозможно говорить о Маяковском, не говоря о них, и наоборот. В 20-е годы союз Брики — Маяковский стал воплощением политического и эстетического авангарда — и новой авангардистской морали. Маяковский был первом поэтом революции, Осип — одним из ведущих идеологов в сфере культуры, а Лили с ее эмансипированными взглядами на любовь — символом современной женщины.Книга Б. Янгфельдта рассказывает не только об этом овеянном легендами любовном и дружеском союзе, но и о других людях, окружавших Маяковского, чьи судьбы были неразрывно связаны с той героической и трагической эпохой. Она рассказывает о водовороте политических, литературных и личных страстей, который для многих из них оказался гибельным. В книге, проиллюстрированной большим количеством редких фотографий, использованы не известные до сих пор документы из личного архива Л. Ю. Брик и архива британской госбезопасности.

Бенгт Янгфельдт

Биографии и Мемуары / Публицистика / Языкознание / Образование и наука / Документальное