Читаем Невероятный русский полностью

Двасапога пара — весьма неодобрительно в значении один другого не лучше, а ещё — на одну колодку, на одну стать, один в одного, один другого стоит, одним лыком шиты, одним пальцем деланные, одного дуба жёлуди, одного покроя, одного полёта птицы, одного сукна епанча, одной масти, под масть, под одну масть, такой же масти, той же масти, сладкая парочка, шерочка с машерочкой, похожи, как бараны в стаде.

В двасчёта — то есть очень быстро, моментально; без промедления.

Видетьна двааршина под землёй — это о людях прозорливых, которых трудно обмануть.

Какдважды два — да уж проще некуда.

Надвафронта — чаще мы так говорим не о конкретных боевых действиях, а о непорядочном человеке, который и любовные отношения параллельно крутит, и вроде как вас поддерживает в сложной ситуации, а оказывается, и вашего соперника тоже, — словом, и нашим и вашим.

Нидвани полтора — не плохо и не хорошо, что и к характерам определённым подходит, и к нерешительным поступкам.

Раз-дваи готово — о чём-то, что можно быстро сделать, приготовить, а часто получается тяп-ляп…

Раз-дваи обчёлся — словом, так мало, что это можно посчитать, но лучше этого и не делать.

От горшкадвавершка — мал ростом или мал по возрасту, неопытен.

Задвумязайцами погонишься — ни одного не поймаешь! — говорит пословица, подразумевая, что если возьмёшься сразу за несколько дел, не добьёшься результата ни в одном. Говорится как предостережение, совет или упрёк в случае, если человек сделал дело плохо или не довёл его до конца. Авторство пословицы приписывается римскому писателю Публию Сиру, употребившему её в форме Lepores duo gui insequitur, is neuirum capit.

А вот убить двух зайцев — это отлично: сразу выполнить два нужных, важных дела; добиться осуществления двух целей.

Надваслова — говорим мы, приглашая кого-то быстро обсудить возникшую проблему.

Вдвухсловах; в два слова — сказать коротко, сжато, касаясь только самого главного.

Чёрта сдва! — говорится в значении «вовсе нет», «этому не бывать».

Извторых(третьих) рук — через посредников (узнать, получить и т. п.), а значит, достоверность сказанного не гарантирована.

Естьв двагорла — это про жадину и обжору — ну очень много ест, обычно в гостях.

Да, положеньице аховое: быть между двух огней — когда неприятности грозят с двух сторон! А вот сидеть между двух стульев — находиться в неопределённом положении, стараться усидеть на двух стульях — занятие хлопотное и бессмысленное: на двух стульях не усидишь — предупреждает пословица.

Палка одвухконцах — говорят о том, что у каждой вещи есть оборотная сторона, а у каждого дела может быть плохой и хороший исход, оно может иметь и положительные, и отрицательные последствия.

В двух шагах от кого-либо, чего-либо — совсем близко, недалеко.

Какдвекапли воды (похожи) — о совершенном, полном сходстве кого-либо, чего-либо.

Тройка, семёрка и т. д

Следующая у нас на очереди тройка. Несмотря на то что она постарше и, казалось бы, поважнее единицы и двойки, количество фразеологизмов с её участием гораздо меньше…

У кого-то со словом «тройка» стойко ассоциируется школьная оценка, а у кого-то, с лёгкой руки Н. В. Гоголя, — «птица-тройка»: «Эх, тройка! Птица-тройка, кто тебя выдумал? Знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать вёрсты, пока не зарябит тебе в очи» («Мёртвые души»).

Гнать втришеи — синонимический ряд: в тычки, взашей, по шеям, вытолкать, выпроводить с бранью и угрозами.

Гнуть втрипогибели — до чего же образные к этой фразе синонимы: сосать кровь, вытянуть все жилы, поставить на колени, согнуть в дугу, свернуть в бараний рог, придавить к ногтю, завязать узлом и пр.

А вот любитель приврать может вам с три короба наплести.

В старину Москву часто называли Третьим Римом — знаете почему? Старец Филофей написал великому князю Василию III: «Два Рима пали, а третий — Москва — стоит! И четвёртому Риму не бывать!»

Когда употребляют фразу «три кита», то имеют в виду что-то основополагающее, поскольку в древности люди считали, что плоская земля держится на трёх китах или на трех слонах.

«Три тысячи чертей!» — как тут не вспомнить любимое выражение бравого поручика Ржевского из «Гусарской баллады»?

Втриручья (плакать) — плакать безудержно, горько, обильно проливая слёзы.

Втрёхсоснах заблудиться — не разобраться в самом простом, элементарном, не найти самой что ни на есть простой дороги.


Ну, с четвёркой фразеологизмов и того меньше, хотя все они весьма образные.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Борис Слуцкий: воспоминания современников
Борис Слуцкий: воспоминания современников

Книга о выдающемся поэте Борисе Абрамовиче Слуцком включает воспоминания людей, близко знавших Слуцкого и высоко ценивших его творчество. Среди авторов воспоминаний известные писатели и поэты, соученики по школе и сокурсники по двум институтам, в которых одновременно учился Слуцкий перед войной.О Борисе Слуцком пишут люди различные по своим литературным пристрастиям. Их воспоминания рисуют читателю портрет Слуцкого солдата, художника, доброго и отзывчивого человека, ранимого и отважного, смелого не только в бою, но и в отстаивании права говорить правду, не всегда лицеприятную — но всегда правду.Для широкого круга читателей.Второе издание

Алексей Симонов , Владимир Огнев , Дмитрий Сухарев , Олег Хлебников , Татьяна Бек

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Поэзия / Языкознание / Стихи и поэзия / Образование и наука
Ставка — жизнь.  Владимир Маяковский и его круг.
Ставка — жизнь. Владимир Маяковский и его круг.

Ни один писатель не был столь неразрывно связан с русской революцией, как Владимир Маяковский. В борьбе за новое общество принимало участие целое поколение людей, выросших на всепоглощающей идее революции. К этому поколению принадлежали Лили и Осип Брик. Невозможно говорить о Маяковском, не говоря о них, и наоборот. В 20-е годы союз Брики — Маяковский стал воплощением политического и эстетического авангарда — и новой авангардистской морали. Маяковский был первом поэтом революции, Осип — одним из ведущих идеологов в сфере культуры, а Лили с ее эмансипированными взглядами на любовь — символом современной женщины.Книга Б. Янгфельдта рассказывает не только об этом овеянном легендами любовном и дружеском союзе, но и о других людях, окружавших Маяковского, чьи судьбы были неразрывно связаны с той героической и трагической эпохой. Она рассказывает о водовороте политических, литературных и личных страстей, который для многих из них оказался гибельным. В книге, проиллюстрированной большим количеством редких фотографий, использованы не известные до сих пор документы из личного архива Л. Ю. Брик и архива британской госбезопасности.

Бенгт Янгфельдт

Биографии и Мемуары / Публицистика / Языкознание / Образование и наука / Документальное