Читаем Невероятный русский полностью

«Тридевять земель обошёл, на дне морском побывал, а ничего нет краше земли родной!» — решил Садко-гусляр, вернувшись в родной Новгород.

Так что это за странное число «тридевять» — 39, что ли?

Нет, господа! Тридевять — это 27 (три умножить на девять). Ведь раньше пользовались девятеричной системой счисления и счёт вели на девятки. «Тридевять» стало символом дальнего расстояния, отдалённости.

Странно, порой непонятно для современного уха звучали сочетания числительных. Возьмем, к примеру, знакомое всем «сорок сороков». В современном словаре про сОрок сорокОв сказано: «устаревший фразеологизм, обозначающий неопределённо большое количество чего-либо. „Сорок раз по сорок“ — указывает не точное число предметов, а их великое, неисчислимое множество. В старину так говорили о Москве, имея в виду огромное число московских храмов. „Не то дым, не то туман стлался над ней, но сквозь дымку глядели бесчисленные кровли, фабричные трубы и маковки сорокА сорокОв“» (Булгаков М. А. Сорок сороков).

Но давайте всё же по порядку. А это значит, начнём разговор с нуля (ноля). Вот уж, казалось бы, совершенно бесполезная, «пустая» цифра. Правду говорят в народе про такого человека, что ничего собой не представляет: «ноль без палочки», «абсолютный ноль». Но когда речь идёт о числе «с шестью нулями» — это ой как заманчиво звучит, и с прибавлением каждого следующего нуля — всё значительнее и весомее!


Единица (один) — цифра грустная, так и веет от неё одиночеством. А вот фразеологизмов с её участием предостаточно!

Одинкак перст.

Однанога здесь, другая там — значит «быстро».

Однимсловом — говорим мы, подводя итог.

Порой возникает у кого-то желание подогнать всех под один аршин.

Так что измерять одним аршином, как стричь всех под одну гребенку — занятие непродуктивное, потому как все мы разные. Но одинаково любим фразеологизмы с числительными.

Однимросчерком пера — так скоро, бывает, решаются вопросы. А также одним махом и одним духом.

Одниммиром мазаны — порой в разговоре неодобрительно говорят о людях, похожих друг на друга своими не лучшими качествами. Это практически то же самое, что и одного поля ягода, и из одного теста, а ещё: на один покрой, на одну колодку, на одно лицо, один в один, одной верёвочкой связаны — словом, один чёрт!

Однимглазком посмотреть.

Однок одному — сокрушаемся, когда валятся на нас проблемы.

Одноназвание — так, ерунда, ничего собой не представляющая…

Одинв поле не воин — эту поговорку особенно любят люди робкого десятка, чтоб оправдать свою трусость, инертность, равнодушие.

Однойногой в могиле — так говорят о старости и немощи.

Ни водномглазу — бывает при бессоннице, когда ни в одном глазу сна, а бывает, так божится тот, кто отрицает, что выпил лишнего…

Одномубогу известно — то есть, сами понимаете, мы здесь ни при чём и ничего не знаем.

Всыпать попервоечисло — достаточно серьёзно наказать (об этом мы уже говорили).

Водинголос — все вместе, одновременно (отвечать, спрашивать и т. п.), единодушно, единогласно (утверждать, повторять и т. п.).

Наодинзуб — об очень малом количестве еды. В словаре к этой фразе приводится синонимический ряд очень образных выражений: мало, слишком мало, в обрез, две консервные банки плюс дыра от баранки, как слону булочка, как слону дробинка, капля в море, кошке на лизок, на грош, не хватает, недостаточно, немного…

Одинконец — выражение употребляется при отчаянной решимости: выбора нет, хотя ждёт печальный исход.

Одиннаодин — то же, что и с глазу на глаз, без посторонних, без помощников.

Одиншаг до — совсем близко.

Один к одному — один лучше другого.

Какоднаминута — очень быстро, так порой мы говорим о пролетевших годах.

Житьоднимднём — плохо, а вот жить одним домом — то есть вместе, сообща вести хозяйство — хорошо!

Перваяласточка — речь не только о прилёте птиц. Когда мы говорим: «О, это первая ласточка!» — намекаем на первые признаки готовящихся благоприятных событий. А люди осторожные порой отвечают: «Одна ласточка весны не делает!» — предостерегая от излишней доверчивости, советуют не пророчествовать наперёд о событиях.

Ну и первый встречный — это просто случайный человек.


Фразеологизмов с двойкой тоже в нашем языке немало!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Борис Слуцкий: воспоминания современников
Борис Слуцкий: воспоминания современников

Книга о выдающемся поэте Борисе Абрамовиче Слуцком включает воспоминания людей, близко знавших Слуцкого и высоко ценивших его творчество. Среди авторов воспоминаний известные писатели и поэты, соученики по школе и сокурсники по двум институтам, в которых одновременно учился Слуцкий перед войной.О Борисе Слуцком пишут люди различные по своим литературным пристрастиям. Их воспоминания рисуют читателю портрет Слуцкого солдата, художника, доброго и отзывчивого человека, ранимого и отважного, смелого не только в бою, но и в отстаивании права говорить правду, не всегда лицеприятную — но всегда правду.Для широкого круга читателей.Второе издание

Алексей Симонов , Владимир Огнев , Дмитрий Сухарев , Олег Хлебников , Татьяна Бек

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Поэзия / Языкознание / Стихи и поэзия / Образование и наука
Ставка — жизнь.  Владимир Маяковский и его круг.
Ставка — жизнь. Владимир Маяковский и его круг.

Ни один писатель не был столь неразрывно связан с русской революцией, как Владимир Маяковский. В борьбе за новое общество принимало участие целое поколение людей, выросших на всепоглощающей идее революции. К этому поколению принадлежали Лили и Осип Брик. Невозможно говорить о Маяковском, не говоря о них, и наоборот. В 20-е годы союз Брики — Маяковский стал воплощением политического и эстетического авангарда — и новой авангардистской морали. Маяковский был первом поэтом революции, Осип — одним из ведущих идеологов в сфере культуры, а Лили с ее эмансипированными взглядами на любовь — символом современной женщины.Книга Б. Янгфельдта рассказывает не только об этом овеянном легендами любовном и дружеском союзе, но и о других людях, окружавших Маяковского, чьи судьбы были неразрывно связаны с той героической и трагической эпохой. Она рассказывает о водовороте политических, литературных и личных страстей, который для многих из них оказался гибельным. В книге, проиллюстрированной большим количеством редких фотографий, использованы не известные до сих пор документы из личного архива Л. Ю. Брик и архива британской госбезопасности.

Бенгт Янгфельдт

Биографии и Мемуары / Публицистика / Языкознание / Образование и наука / Документальное