Невеста

— Пора начинать новую жизнь, — вслух проговорил генерал, и ему вдруг стало необыкновенно легко и хорошо. Начало казаться, что с уходом Сержанта его жизнь вступила в новую фазу, более интересную и насыщенную позитивом. Более спокойную и размеренную. Намного лучше той, которую он вел до этого…

Милещенко, Кристина, несносный Павлов, который как таракан лез во все дыры… Каменское… Кнут… Боже, неужели он скоро забудет все это раз и навсегда?

Жар становился нестерпимым, и Дмитрий Олегович, решив, что пора заканчивать, вышел из парилки и спустился в бассейн. Фыркая и плескаясь, он резвился в воде как ребенок.

— Антон! — позвал Бугров, отплевываясь. — Я уже выхожу!

Ответом было молчание, и генерал нахмурил брови. Он что, уснул? Или ушел?

Последнюю мысль Дмитрий Олегович категорически отмел сразу — Ешарин был одним из преданнейших ему подчиненных и никогда бы не ушел, не поставив его об этом в известность.

— Антон?! — крикнул Бугров. Ему вдруг стало немного страшновато от звука собственного голоса, который напоминал ему испуганное карканье.

Он стал вылезать из бассейна, и вдруг во всем помещении погас свет.

Несмотря на то что здесь было тепло, кожа генерала моментально покрылась холодными пупырышками.

— Антон? — неуверенно проговорил Бугров, на ощупь двигаясь в комнату, где должен был ждать его подполковник. Может, он и вправду спит?

Он больно стукнулся бедром об угол стола и непроизвольно охнул. Где-то здесь остался его мобильный телефон.

Пальцы медленно шарили по поверхности стола. Вот тарелка с остатками вареных раков, вот чья-то пустая кружка… Смятые салфетки… липкая лужа от пролитого пива. Наконец рука Дмитрия Олеговича задела корпус телефона, и генерал с надеждой схватил его.

Сзади послышался протяжный вздох, и Бугрова сковал самый настоящий ужас.

— Кто тут? — прошептал он. И вдруг невольно подумал о Вере, о своей уютной квартире, о добродушном пуделе Бруно, которого он зачастую наказывал без причин…

Нервно щелкая клавишами, генералу удалось увеличить яркость экрана телефона, и вскоре кромешную тьму разрезал узенький лучик света. Бугров посветил на стол, затем луч сместился вниз, скользнул по дубовой лавке… и остановился на диване, где замер в полной неподвижности. Зарождающаяся в генерале паника теперь заметалась, как взбесившаяся рысь. На диване лежал подполковник Ешарин, его остекленевшие глаза мертво смотрели сквозь Бугрова. На лбу мужчины темнела аккуратная дырочка, из которой струйкой на диван стекала кровь.

«На выход. Или нет. Тот, кто убил Ешарина, ждет меня снаружи… надо позвонить и вызвать помощь…» — вихрем проносились в голове мысли. Стараясь производить как можно меньше шума, Бугров повернулся, держа перед собой телефон, и чуть не выронил его, когда увидел прямо перед собой сутулую фигуру, завернутую во все темное.

Он хотел позвать на помощь, но дикий крик, рвавшийся из легких, утонул в каком-то булькающем звуке.

Кто это? Сержант? Он ведь утаил от него часть суммы… Или Мысков? Или… Милещенко прислал киллера, чтобы все-таки завладеть его креслом?!

«А человек ли это вообще?»

Генерал попятился назад, при этом не убирая свет с фигуры, и прохрипел:

— Кто… кто ты?

— Расплата, — услышал он, и в следующий миг раздался выстрел.

Голова генерала резко дернулась. Пуля пробила шею, но он еще был жив. Завалившись на стол, Дмитрий Олегович пытался зажать рану руками. Кровь толчками выплевывалась из дырки на шее, и он тщетно старался что-то сказать. Телефон вывалился из ослабевших пальцев, упав дисплеем на пол, отчего в помещении снова наступила тьма.

Последнее, что промелькнуло перед меркнущим сознанием Дмитрия Олеговича, была золотистая вспышка, на фоне которой отчетливо проступали контуры темной фигуры. Она удалялась, медленно и торжественно.

Пицца

Из хроники чрезвычайных происшествий: