Невеста белого тигра

— Помоги мне дотащить Элвина до машины, а я расскажу как все произошло. Кота лучше оставить здесь. — охотно согласился Сэдрик.

Мы похоронили котика у подножия горы, а затем вернулись за Элвином. Пока шли к машине, Сэд рассказал, что происходило в мое отсутствие. Оказалось, как только я вернулась на Землю, Сэдрик, разлученный с мейтой, которой вручил свою жизнь, начал медленно умирать. И чем лучше становилось мне, тем хуже Сэдрику. А в месте с Сэдриком угасал и Кайлар. В один из дней, Безликий, превратившийся в высохшую мумию, перестал реагировать на внешние раздражители, превратившись в жалкое подобие живой куклы, в которой едва теплилась жизнь. И тогда Эйнари, не готовая потерять возлюбленного, смилостивилась и помогла разорвать ткань миров, отпустив Сэдрика за мной. Вся проблема заключалась в том, что проход настолько мал, что протащить Элвина с семьей Сэдрик просто не сможет. И к тому же ограничен по времени.

Сэд предлагал уйти этим же днем, на закате, когда энергия в спирали Аркаима максимальна, но я заупрямилась: хотелось убедиться, что с Элвином все будет хорошо, и подумать еще над возможностями протащить эльфа на Теллэрд.

Вести машину пришлось мне, а поскольку водителем я была никудышным, добирались мы долго и осторожно, старательно объезжая крупные населенные пункты и посты ГАИ на дорогах. К тому времени, как добрались до дома, Элвин пришел в себя, порадовался присутствию Сэдрика, выслушал условия возвращения и теперь молчал, задумчиво глядя в окно и покусывая нижнюю губу.

— Я принял решение, — нарушил молчание Элвин, когда мы уже почти подъехали к его дому. — Я остаюсь.

— Но Элвин! — попыталась возмутиться я, но была остановлена жестом

— Выслушай, Анна. Это мое решение. Мне хорошо с Ирэной, она носит под сердцем нашего сына, и я готов прожить с ней эту жизнь, ровно столько, сколько отпущено мне по человеческим меркам твоего мира. Ради нее я готов на эту жертву.

— Элвин… — потрясенно ахнула я, не ожидав такого от друга. — Ты готов променять магию, долголетие, вечную молодость вот на это все? — я показательно обвела рукой унылый пейзаж за окном, с серыми мокрыми домами, шумными автомобилями, угрюмыми прохожими, зябко кутающимися в свои синтетические пуховики и дерматиновые куртки. — Все ради Ирины? Неужели так сильно любишь?

— Когда-то я спрашивал тебя о том же, — усмехнулся враз повзрослевший Элвин. От пылкого влюбленного мальчишки-эльфика не осталось и следа, сейчас передо мной сидел мужчина. — Да, люблю. А теперь прощайте. Надеюсь, все у вас будет хорошо. Передайте моей семье, что я обрел свое счастье. И, если не трудно, оставьте машину на стоянке, в соседнем квартале. Я заберу ее завтра.

Элвин махнул на прощание рукой, послал воздушный поцелуй и скрылся в подъезде.

От стоянки мы шли молча, обдумывая ситуацию с Элвином.

— Пообещай, что мы обязательно за ним вернемся! — вцепилась я в руку Сэдрика у самого подъезда. — Он не должен здесь оставаться. И Ирину его заберем. Ты ведь разговаривал с Кайларом, он наверняка тебе теперь поможет.

— Да, у нас было время поговорить, — криво усмехнулся Сэдрик. — Узнал много нового. Но без твоей помощи я не смогу его освободить. Вожак получает силу альборов только после инициации с мейтой — свадьбы и обряда единения. Поэтому, следует поторопиться, пока Кайлар еще жив.

— Конечно. Вот только познакомлю тебя с родителями и попрощаюсь с ними. Ведь в этот раз я ухожу навсегда?

— В этот раз навсегда. Это обязательное условие, — согласно кивнул Сэдрик, сжав ободряюще мою ладонь.

Что сказать маме и папе я так и не придумала, поэтому очень долго стояла под дверью, не решаясь позвонить, пока дверь не открылась сама — папа решил выйти ппокурить.

Диалог с родителями вышел скомканным и весьма сумбурным. Наспех придуманная легенда о любви с первого взгляда в иностранного ученого родом с Новой Зеландии, путешествующего по миру, трещала по швам. Нелепым выглядело и заявление о том, что нам непременно сегодня нужно уехать, потому что у жениха и его научной экспедиции через пару часов самолет в Исландию, и я обязательно должна лететь с Сэдриком, чтобы обвенчаться на острове, под шум прибоя в день уникального природного явления которое вот-вот состоится.

Папа хмурился и молчал, комкая в руках сигаретную пачку. Мама, время от времени хватающаяся то за сердце, то за стакан с корвалолом, всхлипывала, косилась на лохматого Сэдрика в старомодном и слегка нелепом для моего мира брючном костюме, и что-то несвязно причитала. Родительница всегда настороженно и с некоторой боязнью относилась ко всяким людям из субкультур — готам, панкам, хиппи и просто неформалам. А сейчас перед ней сидел ее воплощенный страх: длинноволосый загадочный иностранец в нелепой одежде и повадками истинного аристократа, который к тому же в перспективе мог стать мужем ненаглядной дочери и увезти куда-то за границу.

Затянувшееся молчание начинало тяготить.