Невеста Белого Волка

– Ну, долго вы будете решать? Может, помочь вам принять решение? Крис! – говорит холодным тоном арити и смотрит на своего помощника, который в этот момент достает что-то из-за пазухи.

Радмила, увидев какой-то кристалл, тут же отшатывается и кидает опасливый взгляд на меня. В нем я читаю неподдельный испуг, а затем она первой практически выбегает из клетки. За ней почти сразу же следует Арден, как старший брат испытывая потребность ее защищать. При этом кидает на меня взгляд, а затем на Сверра, убеждается, что тот стоит возле меня, защищая своим телом, и только потом, выдохнув, следует за Радмилой. Руан же глядит на своего друга, полностью подчиняясь его мнению в этом вопросе. Я поджимаю губы и наблюдаю за тем, как дрожит то ли от холода, то ли от страха сестра, а затем смотрю на Сверра и беру его за руку, дергая и намекая, что не могу оставить сестру. Он прикрывает глаза, вздыхает, а после кивает одобрительно другу, который выходит первым. После него иду уже я, а после Сверр, замыкая наше шествие.

– Так-то лучше, – улыбается довольно арити, а затем нас шестерых пропускают вперед, в одно из ответвлений данной пещеры.

Мы идем прямо довольно долго, я уже начинаю испытывать впервые проявляющийся страх замкнутого пространства, но в какой-то момент, к моему облегчению, выходим в крупной пещере.

– Тойрэо, – шепчет Радмила и поясняет мне, когда ловит мой взгляд: – Пещера первой крови…

Я лишь улыбаюсь, и без нее узнав это место, которое было в моих видениях в Нави. Оглядываюсь по сторонам, но повсюду стоят только мужчины в черных плащах. По ощущениям, Шада здесь нет.

Все приготовления сделаны. Алтарь и сопутствующая обстановка выглядят точно так же, как и в прежнем ритуале, когда наши предки убили Искандера и заточили его в пучине Хаоса. По краям каменного свода алтаря воткнуто четыре меча. Догадываюсь, что это легендарные мечи света. Вот только не хватает пятого.

– Как они проведут ритуал без пятого мяча? – кидаю взгляд на Радмилу и тихо шепчу ей, чтобы остальные не услышали наш разговор.

Она сглатывает и рвано качает головой.

– Хранитель главного меча – мой отец, но единственный, кроме него, кто знает доступ к нему – отец Шада, это мой… – она мнется, отводит глаза.

– Я знаю, кто это, продолжай, – говорю ей, чтобы она не вдавалась в подробности, чувствую, как эта тема ей неприятна и ранит.

Я не могу понять ее чувств в данный момент, ведь мы с ним не были близки так, как она, но все равно не желаю бередить ее рану.

– В общем, Шад должен был стать преемником своего отца, так что он наверняка знает все тайные тропы, – во взгляде ее неподдельная печаль и какое-то непонятное чувство, которое я не могу распознать.

Никогда прежде я не видела сестру такой опустошенной, плечи ее понуро поникли, а вид болезненный, словно ее жестоко предал самый близкий человек. От ужасной догадки я ахаю и прикрываю ладонью рот, но, уловив ее агонизирующий взгляд, быстро прихожу в себя и стискиваю челюсти. Поглаживаю ее плечо в успокаивающем жесте, и она спустя некоторое время кладет свою ладонь поверх моей, слегка сжимает, намекая, что все в порядке. Я вижу, что это не так, но не настаиваю, не лезу в душу. В этот момент, нарушая наше единение, раздается громкий хлопок.

– Ну же, девушки, чего вы встали, как не родные, разве это не прекрасно? Одна из вас войдет в летописи и легенды, как та, которая поспособствовала возрождению нашего повелителя, – улыбается каким-то безумным взглядом арити, раскидывая руки и наслаждаясь происходящим.

– Не очень-то мы впечатлены, – язвлю, показывая клыки, пусть и не настоящие, а только эфемерные

– Вы слишком молоды, чтобы оценить масштаб сегодняшней ночи. Но опустим грязные подробности. Вы выбрали, кто из вас будет первой, или, может, хотите нам что-нибудь сказать? – смотрит на нас демон и на что-то намекает.

Мы с сестрой переглядываемся, понимая, что орден не в курсе нашей тайны. И в этот момент происходит то, о чем я уже догадалась. Седрик выходит вперед и ровняется с арити.

– Они и сами обе не знают, когда кто родился, так что выберем наугад, – улыбается холодной улыбкой беловолосый, выпрямляется и больше не играет роль нашего покровителя или шутника.