Невеста без места

Надоело уже Вельке говорить про Иринея и про то, как же резы ошиблись. Да что за разница как! Может, оно и поймется когда-нибудь.

– Тебе не жаль меня?.. – вздыхала Чаяна.

– Ты с Велемилом обручилась…

– А он с проклятьем. Тебе и его не жаль?

– Так мы не знаем, за что его жалеть. Сам-то он не жалуется.

– Он говорил, что это больно.

– Что больно?

– Проклятье. Я спросила, каково это, а он сказал, что больно.

– Захотел, чтобы пожалела и приголубила, – неожиданно вмешалась Воевна, – тоже невидаль.

И ей, значит, не спалось.

– Эко дело – больно! – продолжала с досадой боярыня. – Тебе ему детей рожать. Так что и тебе больно будет. Без боли жизни не бывает. Уймитесь уже, боярышни, завтра чуть свет подниматься да ехать! Целый день сегодня потеряли!

Больше Чаяна говорить не пыталась, Велька тоже сделала вид, что спит. На самом деле уснула она под утро, незадолго до рассвета, а проснулась от громкого лая Волкобоя.

Не только она от этого проснулась, а чуть ли не весь лагерь. Спавшие под открытым небом, то есть почти все мужчины, вскакивали, озирались по сторонам, полуодетые женщины выглядывали из шатров. Велька поспешно натянула верхицу и выбежала одной из первых.

Лаял Волкобой, потому что из леса вышла Вирута. Бледная, трясущаяся, растрепанная, в порванной одежде… совершенно безумная на вид.

Девушку обступили, затеребили, расспрашивая, она ничего не отвечала, как будто вообще разучилась говорить связно. В конце концов ее увели в шатер, напоили целебной настойкой, малость успокоили. Потом Воевна отправила Вельку прочь, не позволив осмотреть Вируту, потому что, дескать, не во все дела девке можно соваться. Целебное масло у нее, впрочем, взяла.

Тоже, нашлась великая тайна. Такое бабка Аленья от внучки не скрывала, наоборот, объясняла, что да как, говорила, что каждая знахарка должна уметь помочь той, с кем подобное несчастье приключилось. Вот при родах она ей быть не позволяла, говорила, что это девке нельзя, потому что-де проход между мирами открывается, а у девки от такого еще защиты нет…

Скоро Воевна вышла, ее ждали: воеводы, бояре, княжичи, половина лагеря у шатра собралась.

– Ничего, поправится, отлежится, – сказала боярыня, – не покалечили ее, не поранили почти, напугали только. Родит, может, теперь незнамо кого… да это ладно, только бы в себя пришла. Девка-то хорошая.

– Значит, ее решили богине не отдавать, – боярин Мирята задумчиво оглаживал бороду, – тех, что для богини словили, они не трогают, а тут, раз попользовали…

– Может, не для богини ловили, – резонно предположил Горибор, – а для себя, вот за этим делом? – он покосился на некстати стоявшую тут же Вельку.

– Кто их разберет. Но, вишь, отпустили. И убивать не стали, – заметил боярин, – наверное, чтобы искупительную жертву за нее не приносить, виру не платить. Честные люди ее сами платят, чтобы, значит, перед богами ответ не держать. А эти платить не хотели, вот и отпустили. Честные люди, – он усмехнулся.

– Виру? – возмущенно охнула боярыня. – Да кому же ее платят? Ох, попадись мне эти честные люди! Тати, как их земля носит!

– По-нашему, конечно, тати. А перед своими богами…

– Молчи уж, Веденич! И слышать не хочу про это непотребство! – неучтиво прервала Воевна.

Тот, впрочем, не обиделся, пожал плечами, усмехнулся.

– Что ж, матушка. Мир велик, и люди в нем разные.

– Жертва богине! – продолжала бушевать боярыня, удаляясь, – вот какая им нужна была жертва! Охальники! Да их бы самих в жертву, да не целиком, а теми только частями, которым без девок невтерпеж! – степенная и всегда разумная на язык боярыня была на себя не похожа.

А возмутило ее то, что тати были вовсе не тати, а люди якобы честные и достойные, не исключено, что весьма уважаемые. В Верилоге таких, может быть, в хороших домах с почетом принимают, а им по делам их поруб и кнут полагаются! Это все так, но…

Быть принесенной богине в жертву – это звучит куда страшнее.

– Скажи, Веденич, а как богине этой жертву приносят? – спросил Велька.

Тот воззрился на нее удивленно.

– Ну, как-как… Да ты не огневуха разве, таких вещей не знаешь?

– Я мало что знаю. Так как?..

– На краде, как еще, – махнул он рукой.

– Заживо?

– Ну…

Как ни крути, а все равно выходит, что Вируте повезло.

– Брось, Огнявушка, – Горибор придвинулся к Вельке, оттесняя ее от боярина, – пустое это. Мы-то на что? Не думай и забудь. Все, конец невзгодам, дальше поедем!

Волкобой тут же лизнул Вельку в щеку, и еще раз, и еще. Велька его обняла, спрятав лицо в мохнатую шерсть.

– Поймать бы… этих, да вразумить! Поняли чтобы, что с кариярским князем вражды ищут, небось хвосты бы сразу поджали и за девку заплатили бы, и за обиду! – голос Яробрана звенел от негодования.

– Эка… сказал, княжич! Когда нам за ними бегать! – даже рассердился воевода Горыныч. – Сам потом, если будет на то батюшки твоего воля, бери дружину и лови тут по лесам лесованцев! Да их уже небось и след простыл! И земля-то это не ваша, если я чего не перепутал!

– Впереди нас купцы едут, там лесованцев много, – сказал кто-то.

– Да те разве посмели бы на княжеский обоз? С двумя князьями сразу ссориться? – ответили ему тут же.