Невеста без места

Уснуть больше не получалось. Сестра, боярыни, девки спали тут же, рядом, спали крепко – дыхание их спокойное, ровное со всех сторон доносилось. Рассвет, должно быть, скоро уже… самый глухой час. Неподалеку костер еще горит, дозорные не спят. Если посидит она у входа в шатер, подышит ночной прохладой, ничего плохого не будет. Лежать, ворочаться больше было невмоготу, и душно в шатре стало. Она и выходить наружу не станет, нет, зачем? Только выглянет…

Вдруг тень мелькнула за пологом, чья-то рука его отодвинула, человек заглянул… кметь вроде? Большой, плечи широкие.

– Лада моя, ты где? Спишь?

Велька ахнула, узнавая.

Венко.

Вскочила она, как подбросил кто. Выбежала из шатра, чтобы оказаться сразу в его руках. Тут же он утащил ее за шатер, губы его прошлись по ее щеке, с ее губами встретились, чтобы не расставаться долго.

С тех пор как бродили вместе по Нави, много дней прошло, она соскучилась. Только и думалось: наконец-то!

Она все же отстранилась, силком – он не пускал, рассмеялась:

– Венко, Венко! Бродишь тут, как дух лесной, и откуда только взялся? Человек ли ты, назовись?

– Человек я. Венко меня матушка называла, – он стиснул ее крепко.

– Только матушка? – она нахмурилась.

– Братья так же кличут, и отец, бывает…

– Много у тебя братьев?

– Ой, много! – он смеялся, гладил ее пальцами по лицу, все опять норовил поцеловать.

– Думал, как же я, лада моя, с тобой не встречусь сегодня, когда еще случай будет? А вот видишь, свезло нам.

– Вы, что ли, близко?

– Ну да. Задержались опять, на одной из телег оси поломали.

– Ох, Венко, не верю я тебе, ну вот на медяшку разве только.

– И не надо!

– Да как ты меня нашел? Как сюда пройти мог? Тут дозорные всюду!

– Я слово особое знаю! Не веришь?

– Придется верить! Сильное слово, наверное, раз ты мимо наших дозоров…

– Еще какое сильное!

Глаза к тьме ночной попривыкли, и Велька парня видела, узнавала, что он это и никто другой. Хотя не так уж надо было ей видеть его, все равно бы не спутала. Долгий тот день, вместе в Нави проведенный, оказывается, связал их так, что чужими им уже не стать. Да и не только тот день. Все мысли, сомнения, что тревожили, когда сила томила, улетели прочь, казалось теперь княженке, что Венко есть один на свете, только к нему сердце рвется, только он нужен, а княжичи… да при чем здесь княжичи, хоть кто из них?

– До Карияра, люба, уже и недолго осталось. Ты потерпи. Поберегись, слушайся своих боярынь, они все верно тебе говорят.

– Ты знаешь, что тут было у нас? Про татей лесных?

– А то. Знаю. Попадутся они мне еще, ответа спрошу, мало им не покажется. Обещаю тебе. То из-за крови твоей. Так что поберегись. Я тебе еще когда говорил, что ты арья, хоть и с мешаной кровью.

– А как понял? Это внешне разве видно? Разве я так от других девок отличаюсь?

– Нет. Внешне не видно. Обереги вот у тебя, по ним видно тому, кто знает. А я чувствую твою кровь. Запах слышу.

– Что?! Чувствуешь? Запах?..

– Что-что… потом расскажу.

– Опять потом?! Венко, скажи вот, а мы вправду были в Нави с тобой вместе? – забеспокоилась она вдруг. – Не одной мне все приснилось?

– Конечно, были. Волчицу из ямы доставали, она потом мышами нас одарила, котяра еще был зловредный. Такое приснится…

– Да, да, точно.

– Люба, Велюшка моя, может, отдашь уже мне обручье? – спросил он, слегка запнувшись.

Велька замерла, сердце ее удар пропустило.

Отдать ему обручье? Вопреки отцовской воле обручиться? Как же это…

Нет, не смела она. Все еще не смела.

– Прости, – шепнула она, – не могу. Что скажу?..

– Ладно, ладно. Не грусти. Все по-нашему будет.

– Оставайся с нами, – попросила она, – езжай с нами. Каждый день видеться станем. Я понять хочу… Я ведь тебя белым днем только в Нави и видела, – сказала и задрожала против воли, осознав, что сказала.

Хоть проявляющее суть заклинание раз за разом показывало, что Венко человек, простые рассуждения приводили к иному. Сколько раз они уже встречались, и всякий раз ночью!

– Пора мне возвращаться, люба, – с грустью сказал Венко. – Чего хотел, сделал – тебя вот повидал. Скоро уже нам не придется расставаться. Веришь?

Она кивнула. Он поцеловал ее на прощанье, долго и сладко.

– Ты побереги уж для меня свое обручье, – попросил он, улыбаясь, лаская ее взглядом, и она кивнула, обещая.

Он ушел, а она нырнула в шатер. Чуть не споткнулась о спящую челядинку, упала на свою постель, прислушалась. Тихо…

Нет, теперь уже не тихо. Шум вроде, голоса. Да что же это?..

Громкие голоса, и вроде зычный бас Горыныча был слышен. А потом наконец все стихло.

Велька опять подобралась тихонько к приоткрытому пологу, посидела, тревожась, пока не убедилась, что все в порядке. Это Горыныч, должно быть, дозоры обходил, да и заметил задремавшего кметя, за это наказание было неотвратимо. А дозоры их воевода всякий раз обходил перед рассветом, сам, не доверял помощникам.