Невеста для Чёрного Змея

– Змея символ Тьмы. И да, Тьма, такая же часть этого мира, как и Свет. Она может не только пугать, но и давать отдохновение, приносить сны, красоту, наслаждение. В то же время Свет способен палить, сжигать или ранить. Тьма и Свет не тождественны понятиям Добра и Зла. Черное и белое всего лишь краски. Я пришёл к выводу, что Темный Дар при желании своего хозяина может так же верно служить Добру, как и Светлый. Но ступая на путь разрушения рано или поздно ты непременно заглотишь свой собственный хвост и поглотишь, и удушишь самого себя. Это так же неизменно, как смена дня и ночи. Выбор всегда остаётся за самим человеком.

Айзек на мгновение умолк.

Лейла слушала его вполуха, все эти рассуждения о тьме и свете, добре и зле казались ей абстрактными и отвлечёнными от нормальной жизни. Ей хотелось побыстрее закончить разговор, который казался пустым и вернуться к Пенни, постараться утешить её.

– А теперь, могу я задать вам несколько вопросов, Лейла? Скажите, если нам с вашим дядей предстоит встать друг против друга, чью сторону вы выберете?

Ого! Он умеет озадачить. Сначала двухчасовая беседа о том, о сём, потом, как топором по голове, причём в лоб.

– Сложно выступать против своей собственной семьи, какой бы она не была. Я буду очень надеяться на то, что выбирать всё же не придётся.

– Что ж, ваша позиция вполне понятна.

Айзек Абнер вновь устремил взгляд в камин, наблюдал за огнём; за тем, как языки пламени то поднимаются, то падают, танцуя на углях.

– В свете последних событий, я склонен думать, что ошибся насчёт намерений Василисы. Сила, заключенная в вас… – директор улыбнулся. – Вы ведь сами не осознаете редкость доставшегося вам дара?

– Я некромант, это я знаю. Знаю, что могу повелевать мёртвыми, а также тем, что так или иначе связано в человеческом сознании со смертью.

Директор снова кивнул:

– Эта способность лишь маленькая толика ваших возможностей, мисс Аластаир. При желании и некотором, назовём это творческим подходом, ваш дар способен создавать новые виды нежити или порабощать души умерших, не давая им покинуть наш мир. Во власти некромантов находятся вампиры, инферналы, оборотни – все твари, питающиеся человеческой плотью и кровью.

– Мне всё это неинтересно, – сделала Лейла нетерпеливый знак рукой.

Она не кривила душой. После воскрешения, или как там назвать этот процесс в подземельях, ей совсем не хотелось повторять ничего подобного.

Она с облегчением благодарно вздохнула, когда Абнер сменив тему, поинтересовался:

– Вы уже решили, где проведёте рождественские каникулы?

– Нет, сэр. Да думаю, этого и не требуется. Скорее всего там, где мне скажут.

– Что ж? Если захочешь остаться здесь, знай, я возражать не стану и охотно подпишу разрешение.

– Спасибо. Буду очень признательна.

– А теперь, уже поздно. Разрешите пожелать вам приятных снов, Лейла?

– Не возражаю, – улыбнулась она. – И вам спокойной ночи, сэр.

С тех пор, как Лейле исполнилось пять, она перестала бояться темноты, но переходы, лестницы, залы Академии её и сейчас пугали. Было такое чувство, что замок живой и Лейла ему не нравилась. Он был вынужден терпеть её присутствие, но делал это словно через силу.

Когда проход в гостиную Водных Стихий закрылся, Лейла вздохнула с облегчением, будто заперла дверь на замок, придя с улицы поздним вечером.

Против её ожиданий, гостиная не пустовала. В ней звучали голоса. Хэйс и Майлз так увлеченно беседовали, что не заметили её появления.

Профессор сидел в кресле. Угловатые, костистые запястья свисали с подлокотников, белея в зеленоватом полумраке. Майлз примостился его у ног, фамильярно положив белокурую голову учителю на колени.

Лейла, притаившись за колонной, с любопытством прислушалась к их разговору.

– Какую из своих внутренних проблем ты пытаешься решить предложенным радикальным способом? – с ленивой насмешливостью цедил Хэйс.

– Проблему телесной подготовки к неизбежному знакомству с методами Чёрного Змея, – в тон ему отозвался Дэйв. – Из всех возможных кандидатов на роль учителя я без колебаний выбираю вас.

В его голосе отсутствовали привычные надменно-капризные интонации. Он звучал до обречённости грустно.

– Я даже не до конца понял, за что мне оказана сия сомнительная честь? – насмешливо приподнял чёрные густые брови Нортон.

Дэйв отбросил длинную челку с глаз:

– Уверен, вы справитесь лучше, чем Сильвен Маркель, Люк Гриндейл или Тирон Ярвуд. Я уж промолчу о Рэндэле.

Пальцы профессора пробежались по светлым кудрям юноши. В этом жесте одинаково можно было усмотреть как отеческую нежность, так и затаённую страсть.

Лейле сделалось не по себе, некстати вспомнились насмешливые слова Медоры. Подглядывать и подслушивать нехорошо и вредно как раз и из-за таких моментов тоже. Страшно узнать больше, чем ты способен принять или пережить.

– Не вижу смысла это обсуждать, Дэйв.

– А я вижу! – упрямо заявил Малфой. – Чёрный Змей недвусмысленно дал понять, как именно он намерен поквитаться со мной. Раз уж это неизбежно, я бы предпочёл выбирать карателей сам!

– Никто не предоставит вам подобного права, потому что выбор – это непозволительная роскошь.