Невеста Дракона

- Я настаиваю на ее передаче моему Двору! - Даже Шейран побледнел, сжав кулаки.

Но император поднял руку, словно говорил, что еще не закончил.

- Но ради союза с эльфийским Двором, я проявлю милосердие...

Норан помолчал, и его глаза вспыхнули пламенем. Он прищурился, цепко осматривая притихший зал, но избегая меня, как бы я ни пыталась поймать его взгляд. Наконец, величественно поднялся.

– По моему высочайшему решению, казнь будет заменена на двадцать ударов плетью и два года заключения, надеюсь, ты доволен, Шейран? А потом, принц… будь по-твоему, я позволю тебе ее забрать. Увести!

Я дернулась к дракону, когда меня схватили за руки. Меньше всего ждала, что император, всегда защищавший меня, станет моим обвинителем! Он не смотрел на меня, избегал, словно ему невыносимо мое лицо. Как понять его мысли? Он меня защищает? Или действительно считает, что я его предала?

Ненавидит меня?

- Ваше Величество, пожалуйста, позвольте мне объяснить! – крикнула я.

И пискнула от захвата, стражники не церемонились, выламывая мне руки, чтобы и шагу к дракону не сделала. Мне оставалось лишь переставлять ноги, оглядываясь на дракона в немой мольбе.

Но он оставался глух и нем. Не ответил ни на единый мой взгляд, с непроницаемым видом рассматривая стену.

Будто видеть меня не желал, и впервые за все время во Дворце мне стало по-настоящему страшно.

Норан

Это худшая правда, которую он мог представить. Норан глубоко вдохнул, пытаясь взять себя в руки, но ревность обжигала, как яростное пламя.

Перед ним стояли непрошенные картины девушки в объятиях эльфийского принца. Каждая из них вонзалась кинжалом в его сердце, он не знал раньше, насколько ревность застилает глаза: это чувство душило его, мешая мыслить здраво.

Значит, Руфь. На мгновение Норан закрыл глаза – опустившись на трон, он стиснул подлокотник. В этом имени была недосказанность, она не давала покоя.

Как и вся эта ситуация. Эльфы «клеймили» своих наложниц, но такую магию можно наложить за пару ударов сердца. Прищурившись, император взглянул на эльфа с мрачной задумчивостью. Насколько можно верить его словам?

Но проблем от этих слов в любом случае не оберешься. Сердце Норана обливалось кровью от понимания, что придется перенести девушке, если не найдется выход.

- Я все еще настаиваю, Норан! Она должна понести наказание по нашим законам! – Шейран стискивал кулаки, впервые на его лице так открыто проявлялись эмоции. – Или тебе напомнить, что Аэтерия  может распоряжаться наложницами?...

- Всеми, кроме личных слуг и членов королевской семьи, - Норан резко поднялся, с трудом сдерживая дракона от опрометчивых действий. – Она обманула корону. Назвалась чужим именем. Предала меня. Я имею право поступить с ней по законам королевства, и не тебе командовать в этом!

Голос императора прозвучал громче и жестче, чем положено с наследником эльфийских земель. Норан поднял голову… хищно прищурился, предупреждая взглядом.

- Если, конечно, не желаешь нарушить перемирие.

Он не шутил и не играл. Злость клокотала внутри. Впервые он был готов развязать войну по первому требованию эльфа. Пусть даст хотя бы намек, только повод…

Должно быть, эльф почувствовал решимость императора. Шейран моргнул, не в силах выдержать драконий взгляд. Отступил, отвел глаза в сторону…

- Я согласен, ты имеешь право наказать Руфь плетью. Пусть так… но потом я желаю забрать ее.

- Так ее хочешь? – Против воли губы Норана искривились в злой усмешке.  – Так и не услышал доказательств, Шейран. Твое слово и выжженное клеймо, ничего больше. Мне этого недостаточно. Речь о моей личной служанке, и ты заберёшь ее только через два года, и только, если представишь мне все доказательства ее побега.

Норан поравнялся с принцем, заставляя того изрядно нервничать.

- И если я решу, что она сбежала из-за твоей жестокости, то вынесу вопрос на государственный уровень. И тогда молись, чтобы я был удовлетворён  ответами.

Норан блефовал, такой шаг – опасен, и как обоюдоострый меч, может обернуться против Руфи. Эльфийский Совет непредсказуем. Его не будет волновать жизнь наложницы. Девушку могут как отдать в вечное владение Норану, так и избавиться от камня преткновения, казнив уже за то, что она стала предметом спора.

К Совету нельзя прибегать. Однако единственный шанс заставить Шейрана отступить и обойтись без Совета – быть достаточно жестоким к Руфи, чтобы в эту игру поверили другие. Иначе с ней расправятся по иным законам.

Это могут быть даже его советники, желающие вечного мира с Аэтерией, вплоть до попыток посадить на трон Рену. Если у них хотя бы мелькнет мысль, что Руфь может вызвать проблемы, они могут стать не меньшей бедой, чем эльфийский принц.

Но хуже всего - отдать Руфь эльфу. Норан хорошо знал эльфийские порядки: беглые наложницы навечно становились общей и бесправной собственностью эльфийского Двора. Со всеми вытекающими.

Если у Шейрана не хватит благородства, судьба девушки будет хуже любой смерти.