Невеста мага времени. Проклятый дар

— Я — богиня судьбы. А значит, я и есть судьба. Я — то, что должно случиться с тем, кто мне встречается. Забавно понимать, что каждое мое действие несет радость или боль. Я — вне понятий добра и морали, я — перст указующий, я — доброе зло, я — то, что нужно этому миру как воздух.

В тот момент что-то покоробило меня. Но я не решился развить свою мысль и возразить. Мне было семнадцать. Я был юн и по уши влюблен в Эррис.

Так мне тогда казалось.

После измены я прогнал ее. Прогнал, не задумываясь. Подлость прощать нельзя. Но и чувствам не прикажешь. Я видел ее во снах. Скучал по ней и ее обществу, тянулся к ней. Иногда она отвечала и я видел сны… В те короткие мгновения я был счастлив.

Теперь же я знаю, что Эррис была корнем всех бед. Таила в себе зло, вела подковерные интриги и сталкивала меня с братом лбами.

Возможно, она с самого начала решила передать божественную искру Комрею потому, что любила его. А со мной — лишь играла.

Но никакая игра не вернет две загубленные жизни. Два года я жил в давящем чувстве вины. Нес тяжесть затворничества и переносил злость с себя на брата, вымещая ее, бунтуя и сопротивляясь.

А теперь, получается, что мое имя обелили. Обелили?! Но какой ценой!

Комрей знал, как всё обстояло на самом деле, но не выдал богиню. Наверное, рассудил, что я всё еще питаю к ней нежные чувства и не поверю его обвинению.

В конце концов, это я напился до беспамятства. Это я повел себя неблагородно, недальновидно. Обвинил во всем брата, не захотел принять выбор судьбы — принять его назначение Хранителем.

Не знаю, поверил бы я его словам тогда. Комрей был для меня самым страшным судьей и обвинителем.

Сегодня же всё перевернулось. Мой мир разрушился, а нового не было, и сам я застрял на перепутье этих миров. Мои планы разрушились, я не знал, во что выльется следующая секунда, и оплошал.

Чертовски оплошал.

Когда выдавал тайну Эррис, я еще контролировал ситуацию. Постарался столкнуть их лбами, рассчитывая, что пока они будут спорить, мне удастся убедить Елену бежать. Брат обожает артефакты, мечтает собрать все три сильнейшие. Грезит об этом с малолетства. Кольцо матери, часы отца, камень богов — вот, наше наследие. То, что веками хранилось в нашей семье.

Но события приняли чудовищный оборот.

Зачем Елена прыгнула под меч? Как глупая мысль взбрела ей в голову? Зачем? Пожалела одну вероломную богиню? Решила завершить бесконечный круг лжи, в который непроизвольно оказалась втянута?

Ей не удалось. Ложь только усмехнулась жалкой попытке иномирянки, раскрыла свою зубастую пасть и проглотила бедную девушку целиком.

Я не поверил своим глазам, когда Комрей пронзил ее насквозь. Это было так чудовищно и неправильно, что я впал в ступор.

Елена не должна страдать. Я думал, Комрей проникся к ней симпатией. Я думал…

Кровь капала на паркет, а я не мог понять случившееся. Думал, что брежу. Потом Рэй дернул меч на себя, и кровь разлилась по всему миру.

Она была всюду. Но, прежде всего, в моем сердце.

Лена не выживет — это я осознал сразу. После раны мечом, закаленным на тысяче лун, не выживают. Комрей попробовал исправить ситуацию, вынув его из плоти, но лишь ухудшил ее.

Этот меч убивает богов. Этот меч переворачивает миры и дает его владельцам всевластие. Где мой бедовой брат раздобыл его, кого смог убить ради обладания — не хотелось даже думать.

Но время утекало. Даже то, что остановил брат.

Перед нами лежало бесчувственное тело Елены. Комрей отбросил меч. Тот ударился о портрет богов. Мне показалось, кто-то ахнул.

Возможно, Эррис. Богиня всё еще сидела на стуле и таращилась на распластанную Елену. Кровь, которая текла из чудовищной раны, казалось, была повсюду.

В висках била только одна мысль: «Кровь, кровь, кровь!»…

Леон щупал пульс, плача в голос и вытирая слезы рукавом.

Комрей рвал на себе волосы, выл и не мог повернуть время вспять. Не мог. Это невозможно. Даже Эррис не смогла бы, никто…

Кроме моих часов. Тех самых, карманных, на тонкой цепочке, что остались от отца.

Теперь пришло их время.

Раненным зверем выл брат, упав на колени рядом с телом Елены. Его боль и раскаяние чувствовались настоящими, были искренними.

Нетвердой рукой я вынул часы. Как ими пользоваться — только догадывался. Толком и не знал. Отец говорил, что ими можно остановить время во всех мирах. Всего на минуту, но этого хватило бы перенести Елену.

Но что дальше? Что, если при переносе ее душа не вернется? Застрянет между мирами?

Времени не то, что мало. Его совсем нет.

— Кольцо! — призвал я артефакт матери, — Комрей, помоги заключить душу Елены в кольцо, я отправлю ее домой.

— Ты не сможешь! — рыдал брат, пытаясь закрыть кровавую рану руками, — Она теперь вне наших возможностей.

— Мы сможем! Вместе сможем! — я сел на корточки перед братом и коснулся его руки, — Я знаю, ты не хотел. Как и я не хотел убивать сестру и мать. Это ошибка. Случайность. И в этот раз давай вместе исправим ее.

— Как? — страшным голосом вскричал брат.

Он любил Елену. Одному ему свойственной любовью. Очень странной и иногда страшной.

— Помоги. И я обещаю, что никогда больше не покину замок.