Невеста моего сына

Над небоскребом не вьются стервятники, и мне кажется, странным, что их здесь нет. Ведь главная гиена, в лице Алены, уже здесь, ходит по кругу, готовая впиться зубами в ослабевшую жертву.

Наверное, я слишком вжился в жизнь саванны. Даже в Москве все еще вижу Африку.

А еще мне не хватает Саши рядом с собой. В лифте четко понимаю, что отдал бы все, чтобы сжать ее руку и посмотреть в глаза, а после отправиться отражать атаки. Ведь это все ради нее. Но слишком эгоистично перекладывать на нее ответственность и за это тоже. Не она, так случилось бы что-нибудь другое, и Адам повел бы себя точно также, раз сейчас он так быстро всадил мне нож в спину.

Понимаю, что был слишком зол на нее, на себя, на сына и Алену, и даже не спросил Гришу, куда он ее отвез и говорила ли она что-то. Просила ли передать мне что-то. Узнаю позже, если выйду оттуда живым.

Двери кабинета Исаева распахиваются. Мне навстречу с дежурной улыбкой выходит молодая студентка. С удивлением замечаю, с какой ревностью Исаев следит за моим задержавшимся на ее ногах взгляде.

Так-так, получается, я здесь не единственный любитель адюльтера. От Ромы я точно не ожидал. Хотя… Он ведь тоже человек. И мужчина. А еще у него нет сына, у которого он явно отбил эту девушку, так что почему и нет, если оба не против?

Вот у меня все куда сложнее.

Моя бывшая любовница сидит по одну сторону блестящего стола. Единственный сын напротив. Никто из них не поднимается мне навстречу и не смотрит мне в глаза. Что ж, на объятия я все равно не рассчитывал.

Роман Исаев единственный в этом кабинете, кто действительно рад меня видеть.

— Николай, наконец-то! Кофе?

Только благодаря кофе я до сих пор вообще держусь на ногах. Юная помощница Исаева тут же исчезает и возвращается с крохотным эспрессо. Как он ее выдрессировал, а?

— Спасибо, Настя, — тихо произносит Рома.

На вид Насте столько же, сколько Саше,  вот только я старше Ромы лет на пять, если не восемь. Раньше меня не интересовал возраст моего адвоката так же сильно, как сейчас.

Понимаю, что даже теперь не забываю о Саше. Каждую минуту она рядом. В моих мыслях.

Перевожу взгляд с Алены на Адама. Их обоих мне пришлось исключить из своей жизни, чтобы в ней осталась Саша.

Стоит ли она этого?

Мой ответ все тот же — в этот миг я понимаю, что ни о чем не желаю.

Адам глядит в пол, на свои руки. Куда угодно, только не на меня.

Может, лучше бы Саша оказалась беременной, внезапно думаю я. Тогда у меня будет еще один шанс воспитать действительно настоящего мужчину. Эта мысль с размаху бьет в грудную клетку, как отскочивший теннисный мяч.

Вот, что она хотела услышать. Всего-то. Что я просто буду рад ее возможной беременности. Она же женщина. Для нее важно, чтобы я поддерживал даже ее воздушные замки. Я же пустился совсем не в те рассуждения о ее возрасте. Снова.

Ведь я так и не признался ей, как следует. И она все еще не уверена во мне и моих чувствах к ней.

— Раз все в сборе, начнем, — произносит Рома. — Адам Николаевич, для ясности. Расскажите отцу, на основании чего вы решили передать свои акции гражданке Мирошниченко.

— В ресторане «Пекин» у меня состоялся разговор с Аленой… — вдруг начинает говорить Адам срывающимся голосом. — Я выбежал из ресторана, но понял, что забыл телефон и вернулся за столик, но отца и моей бывшей девушки там уже не было.

Я перевел взгляд на Алену. Уже тогда. Сука знала уже тогда.

Она ответила на мой взгляд и пожала плечами.

— И что она вам сказала? — спросил Рома.

— Спорим, что твой отец трахнет твою девушку?

В кабинете повисает тишина.

Рома бросает на меня быстрый заинтересованный взгляд и царапает ручкой на бумаге перед собой несколько восклицательных знаков. Их вижу только я.

— Почему вы так сказали сыну моего клиента? — этот вопрос Ромы обращен к Алене.

Но Алена отвечает, глядя на меня:

— А ты думал, я буду спокойно смотреть, как какая-то малолетняя шалава обходит меня?

— Будьте так любезны, ответьте на мой вопрос, — терпеливо повторяет Рома.

— Ваш клиент, — с сарказмом отвечает Алена. — Готов был съесть девушку своего сына с самой первой встречи, когда она явилась к нам полуголой. Надо быть слепым, чтобы не заметить этого. Они заперлись в туалете в нашем доме, в первый же вечер, а после вашего клиента, как подменили. Эта пигалица отсосала отцу своего парня в первый же вечер, но Адам ничего не замечал до последнего. Пока я не открыла ему глаза в ресторане.

— Ничего не было в тот вечер.

Я произношу это только ради Адама. Он сжимается сильнее, как будто хочет исчезнуть.

— И вы согласились участвовать в споре? На что вы спорили?

— На «Солар-ИНК», — глухим голосом отвечает мой сын.

Он верил в меня. Верил, что я не сделаю это. Только так я могу объяснить такую отчаянно высокую ставку.

Но я его подвел. И все-таки трахнул его девушку.

— Пусть забирает все. Пошло оно все к чертям!

Мой сын впервые переводит взгляд на меня. В его глазах столько неприкрытой боли, что мое сердце рвется на части. Родительский инстинкт вопит о том, что нужно защитить собственного ребенка. Вот только именно я тот, кто причинил ему эту боль.