Невеста Моцарта

— Выглядит чудесно, — оценила я по достоинству многослойные пирамиды с колбасой, солёными огурцами, ломтиками помидора и запечённым сыром сверху. А это что? — удивилась, увидев прислонённый к вазочке с цветком бархатца конверт.

— Это… тебе. — Я готова была поклясться, что Моцарт слегка смутился.

— Письмо?

— Только сейчас не читай.

— Ладно, — покрутила я в руках заклеенный наглухо пакет из жёлтой почтовой бумаги. На нем была написана цифра один и всё. — А когда?

— Потом. Ты поймёшь. Потом, когда у тебя будет много вопросов. Поэтому я решил отвечать на них уже сейчас. По одному за раз. А пока можешь складывать их куда-нибудь. Например, сюда, — он вытряхнул что-то и подал мне пустую обувную коробку.

Я положила в неё конверт. Он закрыл крышку.

— Ешь, а то остынут.

Моцарт пригрозил Перси, что уже нетерпеливо топтался рядом и принюхивался, и снова сел рядом.

Я бы соврала, если сказала, что ела что-то вкуснее, когда с хрустом надкусила сочный бутерброд. Но когда четыре голодных глаза смотрят не отрываясь, и два горла дружно сглатывают слюну…

— Угощайся, — протянула я Сергею бутерброд, а Перси — один из заботливо положенных для него на краешек салфетки кусочков постного вяленого мяса. Улыбнулась, скрестила руки. — Главное, не перепутать.

— Давай по очереди, — Сергей откусил рядом с моим укусом и развернул бутерброд мне.

Крошки сыпались на кровать. Соус пачкался и капал. Но кого это волновало, когда было так весело. Он облизывал мои грязные пальцы, я вытирала его колючий подбородок, а Перси, задрав морду, от восторга даже не лаял, громко «пел».

— Мне показалось или ты во сне стонала? — спросил Сергей, стирая салфеткой пятно от соуса с покрывала. — Приснилось что-то плохое?

— Нет, нет! Просто дурацкий сон, — уверенно покачала я головой и (чёрт! чёрт! чёрт!), конечно, густо покраснела.

Он мог бы сделать вид, что не заметил, но настойчиво смотрел исподлобья, пока мне хотелось провалиться сквозь пол.

— Надеюсь, я там был, — улыбнулся он, а потом посмотрел в телефон. — Какое сегодня число?

— Во… восемнадцатое августа. Кажется, — прикусила я губу.

— Как время бежит! Ну пусть наш первый с-с-с… семейный праздник будет восемнадцатого, — подмигнул он.

Наш первый праздник. День, когда мы не потеряли Перси. День первого письма.

День, когда он сказал: я рядом, и услышал моё: я с тобой.

День, с которого всё изменилось.

Зримо. Ощутимо. Безвозвратно.

День, когда Моцарт стал другим.

— Проклятье!

Я услышала возглас Сергея в открытую дверь ванной. Я наносила на губы блеск: мы собирались ехать в аэропорт встречать моих родителей. А Моцарту за пять минут до этого доставили конверт.

— Что случилось? — я вышла. Подняла с полу брошенный лист, положила на комод, но даже не заглянула: если сочтёт нужным, расскажет сам.

— До последнего надеялся на отрицательный результат. И зря, — подхватил он пиджак. — Ты готова? Мы опаздываем, — пока натягивал его на плечи, скользнул по мне взглядом. Тепло улыбнулся.

Да, он мне тоже нравился в этом наряде: серый шерстяной пиджак поверх тонкого чёрного пуловера с капюшоном и чёрных джинсов очень ему шёл. Глаз не оторвать! А я знала, что ему понравится моё платье в цвет глаз и тонкое пальто. Пальто тем, что оно тёплое: заботливый мой. Платье тем, что в цвет глаз: он сам его выбрал, эстет!

— По дороге расскажу, — кивнул он.

И я думала не коснётся, пропуская меня вперёд, но нет — положил руку на моё плечо и до самой машины его не отпускал.

Тяжесть его рук словно стала обязательным атрибутом, что прилагался теперь к моей новой жизни и одежде. В чём бы я ни была: джинсах и толстовке, строгом костюме, нарядном платье или пижаме. Где бы я ни была: в гостях у заместителя губернатора, на деловой встрече в офисе «MOZARTа», в парке с Персифалем или на нашей огромной кровати — теперь ко мне прилагался Моцарт собственной персоной и тепло его ладоней.

Он ходил со мной даже на встречи студсовета в университет. Сидел в заднем ряду аудитории, закинув ногу на ногу, отрешённо тыкая в телефон, время от времени поглядывая на лежащего рядом Перси, и, чёрт побери, вызывал во мне гордость, у моих новых подруг — неприкрытую зависть, и до сих заставлял меня краснеть, когда подмигивал.

Он ездил со мной по магазинам и брал в свой офис, когда ехал туда сам.

Проводил для меня экскурсии по ресторану и гостинице. Поил кофе на смотровой площадке верхнего этажа. Знакомил со своей командой, неизменно представляя «моя невеста». И я слышала, что между собой они так меня теперь и звали: не по имени, а Невеста Моцарта. Ну, или Невеста Мо.

Я очень удивилась, когда узнала, что целыми днями он элементарно работает. Не бандитом, проворачивая какие-то грязные делишки и верша судьбы людей. А как обычный бизнесмен решает деловые вопросы: обсуждает бюджеты, ведёт переговоры, встречается с коллегами по бизнесу, клиентами, конкурентами.

И ничуть не смущается моего присутствия.

— Ты не боишься, что я скажу какую-нибудь глупость? — переживала я перед встречей с японцами. — Я ничего не знаю о культуре Азии.