Невеста по фотографии

Здесь была фотография нашей семьи с тетей Роуз и Чарли в день их свадьбы. На обратной стороне тетя подписывала даты, поэтому можно было узнать, когда сделаны фотографии. На фото от 14 мая 1927 года стояли тетя Роуз и Чарли в свадебных костюмах, мама со мной на руках и брат. Отца не было. Впервые я увидела его осенью следующего года. Я говорю «впервые увидела», потому что первого раза не помню. Отец говорил, что возвращался однажды домой, когда я была совсем малышкой. Мама рассказывала, что отец усадил меня к себе на колени, покормил и спел колыбельную перед сном, но я ничего из этого не помню.

– Дэвид, это правда? Папа так и сделал? – спрашивала я у брата, но так и не получила ответа. Стоило только завести разговор об отце, как брат сразу начинал злиться.

Первым моим воспоминанием об отце стал его скорбящий вид, он горевал из-за чьей-то смерти. Не то что нам, но даже маме сложно было находиться с ним рядом. Спустя некоторое время я узнала, что умершим был лидер корейского комьюнити Пак Ёнман и именно под его влиянием отец ушел из дома, чтобы сражаться с Японией. Говорили, что он умер от пули такого же чосонца, как и он сам, из-за того, что кто-то ошибочно решил, что в Китае он был в сговоре с японцами.

После похорон Пак Ёнмана отец снова уехал из дома. Честно говоря, я совсем не расстроилась, ведь он сделал обстановку в доме мрачной и тяжелой, хотя все это время мама сгущала краски не хуже отца. Мне намного больше отца нравился Чарли. Выйдя замуж, тетя Роуз по-прежнему жила рядом с нашим домом и вела вместе с мамой прачечный бизнес. Чарли служил в казармах Сколфилда и часто привозил нам с базы что-нибудь вкусненькое.

Чарли очень любил нас с братом. Именно с ним, а не с отцом брат сыграл впервые в мяч. Именно он возил нас на пляж, именно он запечатлен с нами на фотографиях с каждого праздника. Три года назад он умер от рака. Кажется, что, даже если отец нас когда-то покинет, мне не будет так же грустно, как тогда.

Когда отец уехал, беременная мама родила Майкла. Тогда я точно узнала, что детей не подбирают под мостом и что их не приносит аист. В большинстве корейских семей в округе было по пять-шесть детей с разницей в один-два года, поэтому они играли друг с другом как друзья. Мой же брат, будучи старше меня на четыре года, относился ко мне как к маленькой и не общался со мной. Я была рада появлению младшего брата. Было здорово, что теперь я могла доказать другим детям, что у меня есть отец. Когда появился Майкл, мне было семь лет, поэтому следить за ним стало почти что целиком моей обязанностью. Даже когда я пошла в начальную школу, под предлогом, что мне надо следить за братом, я сажала его на спину и гуляла допоздна. Естественно, из-за того что присматривать за Майклом было непросто, мне с трудом давались домашние задания.

Отец вернулся окончательно в декабре 1931 года. В тот момент все смутные воспоминания исчезли без следа. Я ходила во второй класс и делила комнату с мамой и Майклом, а брат – выпускник начальной школы – жил в маленькой комнате один. Брат упорно учился, чтобы с самыми лучшими оценками поступить в среднюю школу Лейлеуа. Я даже не завидовала тому, что мама по-особенному относится к брату, потому что он первенец. По ее словам, старший сын должен хорошо учиться, слушаться родителей, а повзрослев, устроить жизнь семьи.

Я укладывала Майкла спать вместо мамы, которая еще не закончила работу в прачечной, когда вдруг на улице поднялся шум. Когда я вышла, подумав, что что-то случилось, брат тоже выглянул из комнаты. Не понимая, что произошло, мы смотрели на седого мужчину, заросшего бородой, который стоял на пороге рядом с мамой.

– Дети, ваш папа вернулся! Поздоровайтесь!

Еще до того, как мама, задыхаясь от радости, произнесла эти слова, я обо всем догадалась. И все же мне не хотелось признавать, что этот жалкий мужчина, который вот-вот упадет, был моим отцом. Он выглядел постаревшим не на три года, а на целых тридцать лет. А еще он кашлял, словно больной, так сильно, что даже не смог с нами как следует поздороваться.

– Проходи в комнату, Тхэван! И вы тоже заходите!

Мама обняла отца так, будто он был сундуком с драгоценностями, и провела в комнату. Отец сильно хромал на одну ногу. Я больше всего переживала из-за насмешек других детей. Уж лучше бы они дразнились, что у меня совсем нет отца. Когда мы вошли в комнату, лицо моего брата выражало злость, а мое – нескрываемое разочарование. Когда отец сел рядом со спящим Майклом, мама велела нам класть ему поклоны. Это чосонская форма приветствия, когда преклоняешь колени и падаешь ниц.

Той ночью мне пришлось отправиться ночевать в комнату брата. Дэвид вымещал на мне гнев, стоило мне заговорить, и даже толкал меня, если я касалась его ногой. В слезах я встала перед дверью в главную комнату, и тогда отец разрешил зайти и лечь спать с ними. Циновка Майкла была между родителями, а я устроилась рядом с мамой. Однако отец всю ночь кашлял, поэтому я не смогла нормально спать. На следующую ночь я вернулась спать в комнату брата.