Невеста поневоле, или Чужой трофей

— Отец, — выдохнул облегченно, чувствуя, как сердце в груди от страха зашлось в бешеном ритме. Это была моя первая вылазка на земли врага...

Он бесшумно поднес палец к губам, призывая к молчанию. Я понимающе кивнул. Остальные мужчины в это время медленно рассредоточились по периметру покосившегося забора, которым был обнесен дом с прогнившей крышей. Казалось, порыв ветра мог превратить его в груду обломков, не прилагая больших усилий.

Я пробрался во двор. Вихрь закружил опавшую листву, нарушая гробовую тишину. Я покосился на жилище. Вопреки моим ожиданиям, дом устоял.

Огибая поросшие мхом стены хлипкой постройки, я старался не шуметь. Но уже через мгновение я вынужден был замереть. Напротив, меня, поджав под себя ноги, на сырой от утренней росы траве, сидела девочка. Я видел лишь ее спину и копну длинных русых волос. Наверное, ей было лет семь -восемь.

Я попятился, желая остаться незамеченным.

— Я знаю, что ты там, — ее голос пригвоздил меня к месту. Только этого не хватало. Отец убьет меня, если узнает, что я все испортил. В прямом смысле этого слова. Без раздумий и сожалений.

— Откуда? — зачем-то спросил я.

Девочка пожала плечами, повернувшись ко мне в пол оборота.

— Она мне сказала, — непринужденно ответила она, подняв вверх худенькую ручку, в которой сжимала куклу в ярко-голубом платьице.

Черный Мор! Что за проклятье?!

Я спешно пытался придумать, как выпутаться из этой нелепой ситуации.

Но решение принять я не успел. В доме раздался женский душераздирающий крик. От него по телу пробежал холодок.

Девочка вздрогнула, поднялась с земли.

— Ма-ма, — по слогам произнесла она, едва шевеля побелевшими губами.

Огромные зеленые глаза девочки смотрели на меня, не давая шевельнутся. Я оторопел от происходящего. Я подвел отца.

Крики смолкли. На смену им пришел топот нескольких десятков ног. Они заполонили собой весь двор. Взяли девчонку в кольцо. Я снял сдавливающий голову шлем и швырнул в сторону. Он зазвенел, ударившись о груду камней. Я бросился вперед, в гущу событий.

Последующие события были будто подернуты багровой пеленой.

Стоны, лязг оружия, ругань и реки крови, омывающие зеленую траву.

Тошнота подступила к горлу. Тело обожгла боль и я, не в силах устоять на ногах, рухнул на колени. Во рту появился металлический привкус, а в ушах зазвенело.

Последнее, что я увидел, это бездыханное тело отца, пригвожденное к земле ржавыми вилами и куклу в голубом платьице, валяющуюся чуть поодаль...

Меня поглотила непроглядная чернота. А после пространство вспорол сдавленный крик.

Я распахнул глаза, пытаясь заново научиться дышать. Лишь спустя несколько секунд я понял, что крик принадлежал мне, а все увиденное лишь сон.

Дурной сон, который уже больше пятнадцати лет преследует меня, не дает забыть самый страшный день моей жизни, перевернувший все с ног на голову.

Спешно собравшись, я покинул трактир, где завсегдатаи уже жадно отхлебывали из своих стаканов дешевый фрель. Для улиц Третьего кольца это было само собой разумеющимся. Пьянчуги предпочитали начинать свой день не с сытного завтрака, а с дурманящего разум напитка. Я же остался и без одного и без другого. Время поджимало.

Миновав трехэтажный дом Эстеллы, возвышающийся над своими собратьями, словно обходящийся без сна часовой, я повернул за угол и направился к высокому крыльцу. Раньше вдоль него росли пышные кусты, теперь же их безжалостно выкорчевали соседи, для того, что облагородить свои участки.

Как ни странно, еще никому не удалось сохранить после смерти былой авторитет и уважение. Она безжалостно смывает все, будто студеной водой. Очищает, убирая все упоминание о покойном.

Вот и настырный мистер Фокс не стал исключением. А чего еще ждал этот старикашка? Мне даже не пришлось прилагать собственных усилий. Старик сам отправился в объятия Черного Мора, насытившись бренной жизнью. Поделом ему. Будь моя воля, я отправил бы его туда еще пятнадцать лет назад. Но разве мог юнец справится с опытным гвардейцем пускай и без одной руки? Вряд ли.

Тем не менее жизнь все расставила по местам.

Над входной дверью надрывно затрещал колокольчик. Я поморщился и сдернул безделушку. Отшвырнул в сторону. Он звякнул в последний раз, покатившись под стол, и смолк навсегда.

— Рад вас видеть, мистер Бэнкс, — раздалось радостное у стойки.

— Джозеф Шерман, — констатировал я, оценивая бородатого тучного мужчину в засаленном костюме. С нашей последней встречи он сильно постарел. Лицо покрылось сеткой глубоких морщин, хоть ему и было не больше сорока пяти. Впрочем, с теми, кто ежедневно прикладывается к бутылке с фрелем, по-другому не бывает. Они угасают слишком быстро, оставаясь лишь жалким подобием человека. — Надеюсь, ты не пропил последние мозги, — бросил я, опускаясь на высокий стул напротив Джозефа.

— Обижаете, — с улыбкой ответил мужчина, протянув пухлую руку к опустошенной на половину бутылке.