Невеста повелителя степей

Огромных сил стоило не выдать всю свою ненависть взглядом или жестом, но я справилась. И Боргайн ушел. Его громкий голос тут же раздался снаружи, приглушенный толстой тканью. А я бросилась надевать артун. Камни тянули складки одеяния вниз, и я все думала, как же расположить их так, чтобы Сат не заметил. Что-то хрустнуло под ногой, и я тихо ойкнула. Посмотрела вниз и поняла, что наступила на осколок. На шкуре появилось красное пятнышко крови, но мне было все равно, не думаю, что такому кто-то бы удивился. Но осколки собрать необходимо, иначе их могут заметить и задаться вопросом – откуда они здесь?

Осторожно, чтобы больше не пораниться, сложила их в оторванный от шелкового ночного наряда лоскут и тоже спрятала в артуне.

– Выходи! – визгливо раздалось у входа, и в шатер заглянул Сат. Увидев, что я цела и стою на своих ногах, ожидая его, он весь скривился, став похож на высушенную солнцем старую сливу. – Живая и здоровая… Иди! Я весь день на тебя тратить не намерен!

Меня второй раз просить было не нужно. Юркнула наружу, посмотрела мельком на воинов, что охраняли вход, но на их лицах было лишь безразличие. Вряд ли они слышали, что происходило ночью в шатре их повелителя. Скорее, даже наоборот, старались не прислушиваться. Меньше знаешь, дольше проживешь.

Пришлось сложить руки под артуном, чтобы удержать камни. Из-за этого шла я медленнее, но Сат даже не торопил. Он был недоволен, но вслух этого не высказывал. Наверное, для него было привычно оттаскивать полуживых после ночи с хастом служек в гарем, и я, в какой-то мере, вызывала в нем уважение.

– Нараза! – мы подошли к двери в гарем. – Нараза!

Бодрая старушка тут же показалась из-за угла, словно пряталась там, дожидаясь нас.

– Тута я, тут, чего вопишь? – недовольно пробурчала она. – Надо ж, на своих ногах идет! – открывая решетку, удивленно поцокала губами. – Заходи, девка, на синяки посмотрю…

– Нараза, не забывай, что ты служишь своему хасту!

– Да как забыть-то? – отмахнулась от него, затащила меня внутрь и вновь закрыла дверь, щелкнув массивным замком. – Не смогу я забыть, всегда буду помнить!

Сат недовольно фыркнул и ушел.

Мы отошли немного, и она остановилась, почти довольно меня разглядывая:

– А ты живая, смогла, значит. Да и не тронутая почти. Что такого учудила? А, неважно это. Один раз у тебя получилось, второй не получится. Бежать вам надоть. Вчера слушала, вас воинам отдать хотят, как награду, так что, долго не проживете.

– Бежать, – повторила тихо. – У меня есть способ, но сработает ли…

– Пытайся! – отрезала почти грубо и снова двинулась вперед. – Ты мож и подольше проживешь, но девки твои уж больно хлипенькие. Про старух вообще молчу!

– Почему ты помогаешь?

Нет, я готова была поверить, что Нараза – добрейшее создание, которое помогает всем и каждому, но слишком уж она взялась меня опекать.

– Говорила ж уже, – отмахнулась она. – Знаю, что ты выбраться должна да спастись, иначе всем погибель придет. Мне степь редко чего говорит, но тут не смолчала… А еще ты на дочурку мою больно похожа, – эти слова прозвучали едва слышно, и я не была уверена, что они на самом деле предназначались мне, поэтому промолчала. – Так, сейчас возвращайся к себе и посиди-ка ты тихо до вечера, а то что-то шумно в стане, не удивлюсь, если опять воевать собрались.

Она довела меня до нашей комнатки и пошла дальше, больше ничего не сказав мне на прощание. Меня же уже ждали, сразу набросились с вопросами, переживая, как я смогла пережить эту ночь. Только Михарна молча подошла ко мне и крепко обняла. Может, я была не права, и стоило ей довериться? Ведь мы были дружны чуть ли не с рождения.

– Я в порядке, мне просто нужно немного отдохнуть, – солгала, но угрызений совести по этому поводу совсем не испытывала. Все теперь делалось не только ради меня, но и для них.

Полностью в покое меня не оставили, но больше не приставали, изредка косясь, как я снимаю артун, надеваю простое платье, морщусь, когда ткань дотрагивается до синяков. Я все делала преувеличено медленно, чтобы ни у кого даже мысли не возникло, что мне на самом деле больно и плохо. Зачем? Матерь степей, я не знаю! Но чувство, будто рядом был кто-то, стремящийся причинить мне зло, никак не отпускало.

Глава двадцатая. Она

Солнце висело над нашими головами, словно кричало – от него никуда не деться, не спастись, не сбежать от того жара, что оно нам дарило. Сквозь ткань проходило не все тепло, но и этого было достаточно, чтобы начать мечтать о тени и холодной воде.

Обед нам не принесли, но я слышала, как по коридору кто-то пробежал, а затем раздался грохот и крик боли. Выяснять, что же там произошло, не было никакого желания. Только Харда рискнула сначала выглянуть, потом и выйти из нашей комнаты. Впрочем, вернулась она быстро и была белее, чем облака, что иногда закрывают солнечный свет.

– Там… девушку, служку убили, – прошептала Харда. – А ведь она только о еде напомнить посмела и все… Воин даже не стал говорить ничего, просто мечом отмахнулся и перерубил…