Невеста. Шлюха

— Ну и че теперь? — вяло отозвался какой–то тип с перебитым носом. — Может, ей уже впендюрить нельзя? Или она не блядь, а олимпийская надежда, нах?

— Не гони беса, Хохол, — отмахнулся Толик. — Я танцевал с ней по молодости, она еще целкой была. Блядь, как все меняется!

И точно: я вспомнила те единственные всероссийские сборы, куда меня пригласили как перспективную бегунью. Меня впервые в жизни ярко накрасила Маша Игнатьева, а я почти поверила, что из серой мышки могу превратиться в красавицу. И последнее сомнение рассеяли глаза молодого Толика, когда он танцевал со мной. Потом были поцелуи в темноте лестницы, горячие руки по моему телу. Я давала трогать себя везде, но цеплялась за трусики с комсомольским фанатизмом, пока грозный голос кого–то из тренеров, совершавшего ночной обход, не оторвал нас друг от друга, и Толик отправился в комнату, где жили восемь мальчиков, а я вернулась в свою кровать и долго-долго не могла заснуть.

Позволь я этому парню с доброй улыбкой и сильными руками тогда еще немного, и моя жизнь вновь–таки сложилась бы по-иному.

Или не могла она сложиться иначе, и все было предопределено заранее? Я еще раз легко отделалась, будто бы ангел-хранитель берег меня. Нас не вывезли в лес, не пытали, не убивали в снегу, не прятали в прорубь тела, но каким–то несчастным выпала именно такая, страшная судьба, и не было никакой гарантии, что я не следующая.

В те годы газетные и телевизионные новости состояли из калейдоскопа криминальной хроники, так что казалось, будто Россия сошла с ума и катится к своей гибели. А в бытовых разговорах клички авторитетов и бандитов звучали чаще, чем фамилии президента или мэра. Даже школьники начальных классов знали, что в их районе все вопросы решает какой–нибудь Питон или Тигран, которые распоряжаются жизнью и смертью своих подданных, и это нормально, потому что, если в стране отсутствует закон, то должны быть хотя бы «понятия»…

Мне везло, я была жива и здорова, то есть насилие, которое доставалось на мою долю, казалось мне терпимым. Но я думала о том, что везение не бесконечно, и мне очень хотелось избавиться от постоянно возникающих ситуаций дежа вю. Поэтому, когда я на очередном вызове познакомилась с Егором, я стала думать, что, возможно, встретила своего мужчину.

Он был лет на двадцать пять старше меня, носил длинные волосы, начинающие седеть, а его лицо в мелких морщинках, с глубоко сидящими серыми глазами, казалось мне апостольским. То есть, я иногда тут поминаю библейские персонажи, но это не потому, что на меня снизошла какая–то там особая религиозность, а просто стареющих апостолов я представляла с такими лицами, как у Георгия Самарина. А так я уже видела множество лиц, которые имели вполне одухотворенный вид, но на деле под ними жили и процветали кондовые скоты, извращенцы и психопаты.

В 94-м году меня уже не привлекали просто красивые и накачанные самцы, была я равнодушна и к мужчинам, которых полагала не способными к интеллектуальному общению. В то же время рядом со мной не было вообще никого близкого, и появление Егора стало лучом света во мраке моего тогдашнего бытия. Он был не такой как все: кандидат математических наук, успешный предприниматель, в прошлом кандидат в мастера спорта по теннису, обладатель настоящей дворянской грамоты, чудом сохранившейся в эпоху смертей и лагерей. Кто, как не такой человек, мог поразить мое воображение?

Я не имела привычки назначать свидания клиентам, зная, что это наказуемо и помня опыт брянской Светы, которая вечно сидела у разбитого корыта после всех своих романов на стороне. Но когда о встрече попросил Егор, я согласилась, не задумываясь, и на следующий день пришла к нему под памятник Гоголю, для приличия опоздав на пять минут.

— Тебе не идет эта работа, — сказал Егор почти сразу же, когда мы шли по бульвару.

Вообще–то процентов восемьдесят клиентов нашей богоспасаемой страны заводят с проститутками разговоры о мерзости древнейшей профессии, причем почти все они начинаются после первого клиентского оргазма. Меня неудержимо тянет блевать ото всей этой ханжеской болтовни, поэтому я старалась обходить тошнотворную тему, но тут рядом со мной шел человек, которого я выделила из толпы, и мне было не все равно.

— Мало ли кому что не идет, — со злостью сказала я. — Многие могли бы выглядеть королевами, но они носят то же, что и десять лет назад, да и всей России не идет побираться. А тебе не идет назидательный тон и попытки выглядеть не тем, кем ты являешься.

— И какой же я? — спросил Егор, немного удивленный.

— Жизнь тебя не баловала, но она и не давила, как асфальтовый каток, — сказала я. — Ты очень непростой человек, но ты яркая личность, и мне очень интересно с тобой. Только не опускай планку и не говори банальностей, это не нужно нам обоим.

— Офигеть, — засмеялся Егор, — ты натурально затыкаешь мне рот, девушка. Если для тебя это игра, то тебе надо подыскать для нее какого–нибудь Каспарова, а не простого инженера, вроде меня.