Невеста (СИ)

Я потянула за крупное тяжелое кольцо на двери, служившее ручкой, но дверь не шелохнулась, только раздавался скрежещущий лязг ржавого железа, поворачиваемого в креплениях. Я дергала его снова и снова, но дверь стояла, как влитая. Отчаянным усилием я потянула кольцо еще один раз, упираясь ногами и вкладывая в это движение все свои силы, как будто от этого зависела моя жизнь, и внезапно дверь поддалась — массивное дерево дверного полотна натужно и с ужасным скрипом, но начало открываться.

Через несколько минут неравной борьбы образовавшийся проем оказался достаточным, чтобы я смогла в него протиснуться. И хоть разум говорил мне, что до меня в эту дверь явно не входил никто последние лет пятьдесят, я упорно стремилась проверить всё до конца.

— Соколик, отзовись… — снова позвала я, потому что в темноте совершенно ничего не могла рассмотреть — крохотные узкие оконца где-то под самым куполом мельницы практически не давали света.

Я протянула руки и наощупь двинулась вглубь здания.

— Любимый, это я… — вновь повторила я и сама удивилась, сколько отчаянья прозвучало в моем голосе. Умом я уже поняла, что не найду здесь Сокола, но глупое сердце все еще верило.

Когда мои руки достигли противоположной стены, я только горько всхлипнула, слезы, готовые пролиться в любую секунду, жгли глаза, и я была на грани, чтобы опуститься на пол и разрыдаться. Но внезапно я услышала тихий шепот:

— Любимая, ты где?

Я чуть не завизжала от радости, когда поняла, что мой возлюбленный здесь. Возможно, он тоже опоздал и только пришел, или я оказалась здесь раньше полуночи, потому что задремала и не знала, который час — не важно, главное, что мы встретились.

— Иди ко мне, моя любовь, мое счастье, — произнес тихий шепот, и мое сердце забилось от радости — он никогда не называл меня так нежно, обычно обходясь полушутливым-полуласковым «мышка», и теперь было так приятно услышать такие теплые слова.

— Это ты, Сокол? — спросила я, потому что в голове вертелась колкая мысль, что что-то в интонациях человека, говорившего со мной, не так.

— Конечно, я, мое сокровище. Подойди ко мне.

Манящий голос был пропитан такой нежностью и лаской, что мне совершенно не захотелось спорить с ним — я шагнула к нему, протягивая руки и через мгновение угодила в крепкие объятия.

— Поцелуй меня, моя душа, — услышала я у самого уха, ощущая, что руки, обнимающие меня холодны настолько, что даже сквозь одежду я чувствую их ледяное прикосновение.

Я уперлась ладонями в грудь мужчины и почувствовала, будто мои ладони касаются замерзшей статуи, а не человека. Это точно не Сокол, который всегда был горячим, как печка! Но почему же мне не хочется вырываться и звать на помощь? Почему его голос так завораживает меня?

— Назови мое имя, — потребовала я, борясь с желанием немедленно коснуться губами желанных губ.

— Любимая моя, желанная, единственная, зачем имена, если есть столько слов, которые говорят о моих чувствах к тебе? — шепчущий голос лишал меня рассудка, каждое слово вызывало головокружение, будто я падаю в омут, в котором нет дна.

— Нет, скажи, как меня зовут, — упорствовала я.

— Жизнь моя, судьба моя… — шептал голос, туманя мне мысли, — поцелуй меня, моя милая.

Я чувствовала холодное дыхание у себя на подбородке, на щеках, на скулах, чужие губы искали мои, требовательно открывались в жажде поцелуя. Я не видела того, кто был рядом, но чувствовала его движения и порывы всем своим естеством. Руки, сжимающие меня, подавляли волю.

Если сначала я ощущала в себе силы вырваться из почти болезненных объятий, то теперь пришло понимание, что я бессильна перед крепостью рук, в которых оказалась. Более того, я не могу придумать причины, зачем мне куда-то бежать отсюда. И так хорошо. Уже почти тепло. Почему мне казалось, что он холодный? Вовсе нет, под моими руками теплая и мягкая грудь.

Мысли в голове путались, возникали бессвязными образами и исчезали, сплетались и разлетались, ускользали от меня. Но одна маленькая, как зернышко, мысль стучала внутри: «что-то не так», «что-то не так»… Я мучительно хмурила брови, закусывала губы, будто бы это могло приблизить понимание, но оно, как плоский камушек по глади воды, запущенный умелой рукой, скакало прочь от меня, оставляя только круги в моем затуманенном сознании.

И вдруг я поняла, что не так — под моими ладонями, лежащими на груди мужчины (мужчины ли?) не бьется сердце! От мгновенного испуга на какие-то мгновение и мое сердце замерло.

Отчаянным рывком я дернулась, вырываясь из объятий:

— Ты не Сокол! Кто ты? — завизжала я, чувствуя, что душа уходит в пятки от ужаса.

— Какая противная девка! — скрипучим, пробирающим до самых костей голосом возвестило существо, которое точно не могло быть человеком, и во тьме полыхнули два мертвенно-голубых глаза.

Внезапно дверь, которую я с таким усилием открывала, захлопнулась, будто была невесомой, как фата невесты. Хоть это казалось невозможным, но в помещении стало еще темнее.

Я в ужасе закричала, но нечто, прикидывавшееся моим женихом, снова заговорило: