Невеста Цербера

С каждым его поцелуем, с каждым касанием языка фея все глубже проваливалась в какую-то доселе неведомую бездну, тогда же сама потянулась к члену, начала дотрагиваться то губами, то кончиком языка до крайне возбужденной плоти мужчины. И вдруг поймала себя на том, что хочет, до безумия хочет ощутить удовольствие, но хочет и мерзавца довести до исступления.

– Быстрее, – произнес с трудом.

Альма ускорилась и уже через пару мгновений ощутила пульсацию, а в рот хлынуло что-то горячее, но осмыслить ничего не успела, ибо ее саму накрыло с головой. По телу прокатилась сумасшедшая волна, заставила покориться мучителю.

– Иди сюда, – Дарий помог обессилевшей фее перевернуться, после чего заключил раскрасневшееся лицо в ладони, – неужели тебе не понравилось?

На что Альма судорожно кивнула, засим последовал поцелуй. Долгий и невероятно чувственный, который окончательно запутал.

– В Церате, – произнес, когда отстранился от мягких губ, – я попрошу большего.

– Но, – сразу пришла в себя.

– Да, Альма. Мне нужно твое тело и твоя душа.

– Ты хочешь моей смерти? – а губа задрожали от накативших слез.

– Хороших снов… надеюсь, я развлек тебя как должно.

После чего Дарий быстро оделся и покинул дом, а Альма сразу же сняла повязку.

Все, это конец…

Селен тем временем бродила по дому из угла в угол.

– Бани в Вихейле что надо, – изобразила голос Дакара, – да что б ты угорел в этой бане, изверг проклятый.

Снова раздеваться перед ним, снова ощущать на себе ручищи деспота, который казнит направо и налево мирный люд. Пусть казначей с наместником виновны, но подобная провинность карается не смертью. Тут дверь отворилась и на пороге возникла жена хозяина постоялого двора:

– Дорого вечера, госпожа, – склонила голову, – господин Дакар ожидает вас. Я провожу.

– Сейчас, дайте мне пару минут собраться.

– Хорошо, буду ждать за дверью.

Фея тогда схватила небольшую корзину, уложила туда любимое полотенце, которое приятно пахло домом, детством, за оной банную тунику до пят, затем побросала гребень, несколько пузырьков с маслами и травами, ну и как же без мыла, сваренного с добавлением молока и меда. Хотелось верить, что помыться все-таки удастся. Хорошо бы еще особый воск взять, коим все девушки Кастилиона традиционно удаляют с тела лишнюю растительность, но перед изувером, понятное дело, драть волосы не будешь. Да и острой надобности вроде нет, и глянула себе на ноги. Сойдет… Или не сойдет? И на всякий случай закинула баночку с воском.

– Я готова, – вышла на порог. – Куда идти?

– Прошу за мной, – и попыталась взять корзину, – я помогу, госпожа. Тяжести столь хрупкой девушке лучше не таскать.

– Ничего, справлюсь, – вцепилась в свою корзинку намертво.

Что-то такая злость обуяла разум, прямо хотелось или задушить треклятого супруга, или утопить. В конце концов, пообещала же себе учинить над ним расправу, когда расслабится.

Баня представляла собой овальное строение с множеством маленьких круглых окошек, кои светились тусклым светом. Из труб, расположенных на крыше, валил сизый дым, отчего в воздухе очень приятно пахло – жженым деревом, да непростым, а скорее всего тарийской сосной, вернее смолой сосны. Полная дама ввела постоялицу внутрь. Оказывается, здесь имелся двор с довольно большой купелью, в которой, верно, отдыхали купальщики после парильни. А от купели в разные стороны расходилось с десяток мощеных дорожек, ведущих к дверям в парильни. Около каждой двери стояла широкая скамья, а на той медный таз с черпаком и веником. И как всегда, везде царила чистота.

– Ваша третья мыльня, – дама указала на массивную дверь с выпуклой цифрой «3» на табличке, – господин Дакар уже внутри.

– И давно ли?

– С полчаса где-то.

Селен уже не так уверенно зашагала по дорожке, а перед входом так и вовсе запаниковала. Но отступать некуда, остается надеяться, что мытье пройдет без вреда для душевного и телесного здоровья.

Девушка набралась храбрости, расправила плечи и открыла дверь, в лицо сразу же ударило горячим паром с нотками аромата влажной древесины. Но для начала фея попала в предбанник с двумя скамьями и множеством крючков на стенах, на одной скамье покоились вещи ненавистного муженька. В саму парильню вела еще одна дверь. Селен медленно, стараясь не шуметь, опустила на свободную скамейку корзину, затем начала раздеваться. Тоже медленно. Вдруг раздался голос:

– Не поторопишься, отшлепаю! Хватит тянуть кота за усы.

– За хвост, – буркнула себе под нос.

– Невелика разница!

Селен со злостью стянула с себя платье, которое успело напитаться влагой и прилипнуть к телу, а пока стягивала, волосы запутались.

– Да что ж такое, – захныкала от боли, – отрежу, как пить дать отрежу, – чуть клок не выдрала.

В парильню вошла лохматая и красная от злости.

– Кажется, – снова послышался насмешливый голос, – я жену велел привести, а не харуль лесную5.

– Сами вы… – но вовремя прикусила язык.