Невезучая

Я внутренне сжалась, говорить мне с ним вообще не хотелось, поэтому я сделала вид, что крепко сплю. После моих размышлений нас уже не связывали больше никакие личные отношения и, прилетев в Москву, я собиралась тут же вылететь в Уфу.

– Оля, – еще раз окликнул он меня и провел нежно пальцем по моей щеке. Я стойко стерпела его прикосновение, не шелохнувшись и не моргнув, и продолжала делать вид, что сплю и ничего не чувствую.

– Да, ночь у нас была, конечно, беспокойной, – произнес он, и я почувствовала, что он улыбнулся в этот момент. Казалось, не было никакого недавнего пренебрежения мной, и он самый нежный любовник. «Не забывайся», – одернула я себя, и продолжила хранить стойкое молчание и недвижность.

Шубин вздохнул, откинулся на спинку кресла. После этого я не заметила, как впала в настоящую дрему и проснулась только от прикосновения рук ко мне. Я дернулась, и открыла в страхе глаза.

– Приземляемся, – сказал мне Олег, увидев мой обеспокоенный взгляд, и затем раздался щелчок ремня.

– Спасибо, – отстранено произнесла я, и снова закрыла глаза.

– Оля, сейчас нас встретят, и мы поедем ко мне домой.

– Нет, – глухо ответила я.

– Что?

– Не притворяйся, что не слышал, – резко ответила я.

– Не понял, – обескуражено протянул он, и тут же язвительно добавил, – я что-то пропустил. Я промолчала, шутник, ну, конечно, он же выходил на прогулку, пока я спала в самолете.

– Ладно, хочешь молчать, молчи, – раздраженно проговорил он.

– Дай мне денег на билет до Уфы.

– Так ты, оказывается, умеешь говорить?

– Оказывается, – огрызнулась я и посмотрела на него. – Дашь деньги или нет?

– Нет. Ты поедешь со мной. Не начинай снова. Мы, кажется, договорились, что теперь ты будешь со мной.

– Это ты сам с собой договорился, – гневно проговорила я. – Не дашь денег, буду ждать в аэропорту, пока Петр Григорьевич не вышлет их.

– Ну, и стерва же ты, – яростно произнес он, и залез в нагрудной карман плаща. – Вот, возьми, – бросил он мне на колени две купюры евро.

Я медленно взяла их в руки, это было двести евро.

– Благодарю, – сказала я чинно, и закрыла глаза. Разговор был окончен.

– Ну, ты и зараза, – не удержался от нелестного эпитета в мой адрес Шубин и тоже замолчал.

Выходили мы из самолета, как будто друг с другом никогда не были знакомы. Попав в зал аэропорта, я оглянулась в поисках касс.

– Олежек, – раздался звонкий радостный женский голос, и его обладательница с визгом повисла на моем боссе, накрыв его копной светлых волос. – Наконец-то ты приехал, какой ты нехороший, так надолго оставлять меня одну.

– Настя, как ты здесь оказалась?

– Ну, ты же сказал, что летишь?

«Логично, – подумала я, – значит, не совсем без мозгов его длинноногая блондинка».

– Ариведерчи, босс, – произнесла я, скривив губы в усмешке, и направилась в зал выдачи багажа. Но внутри себя, я не могла проявлять такой иронии. Душа моя рыдала кровавыми слезами. «Кого хотела захомутать провинциалка? – спросила я себя, – таких, как ты, у него на каждом перекрестке немеряно. Славу богу, еще в самолете пришла к этому мнению, не то сейчас, стояла бы, как дура, пока эта дылда на нем висла».

– Ольга, может, ты передумаешь? – услышала я рядом с собой, когда наклонилась за чемоданом, лежавшим на транспортере.

«Какая наглость! Ему что мало ее одной, если еще и переводчицу Ирину причислить, то есть даже выбор, так зачем ко мне приставать?»

– Отвалите, Олег Петрович, – процедила я сквозь зубы, поднимая чемодан, – не то, ненароком зашибу, – и, проходя мимо, не удержалась от того, чтобы не зацепить краем чемодана его стильные брюки.

– Хорошо, я оставлю тебя сейчас в покое, но мы еще встретимся.

– Ага, годков этак через десять заходите, поговорим. А пока, займитесь своими девицами, как бы они без Вас не заскучали, – уходя, не оборачиваясь, порекомендовала ему.

Домой я добралась лишь через сутки. Многочасовое сиденье в аэропорту в ожидании рейса на Уфу, общепитовское питание, потом общий вагон от Уфы до Белорецка, бесконечные размышления на тему любви и предательства, меня вконец вымотали. Я устала так, что у меня даже не было сил ворочать языком. Я даже с отцом смогла только поздороваться, прежде чем упала на кровать. Впадая в сон, я подумала, никакой работы, пока не высплюсь и не выброшу из головы Шубина, как потенциального жениха.

К обеду следующего дня, проснувшись и открыв глаза, я ощутила себя полной новых сил и спокойствие. Сердце больше не болело, чувство разочарования жизнью прошло. С этого момента можно было начинать отсчет нового этапа в жизни. Я долго лежала, нежась в постели и размышляя, а не перебраться ли мне в Италию? Но, взвесив все «за» и «против», сделала вывод, что не могу оставить отца одного. Я поднялась с кровати, накинула халат, и, заправляя постель, подумала, не приношу ли я в жертву свою жизнь, которая там за границей сложилась бы удачнее, чем здесь. Нет, ответила я себе твердо, только так могу я отблагодарить отца, за то, что он посвятил в свое время себя мне, забыв о своей личной жизни.