Невидимая девушка

– Значит то, что я его видел. С той девушкой. Как он прикасался к ее волосам и все такое прочее. И даже не пытался это скрыть. И это как… Моя мама – лучший человек на свете. Она такая милая, любящая и добрая, она готова на все ради кого угодно. Он же ведет себя так, будто может делать все, что ему придет в голову, а потом возвращается домой, и она готовит ему вкусную еду, и слушает, как он стонет о том, какая напряженная у него работа. Мне интересно, как может человек, чья работа состоит в том, чтобы заботиться о людях, укреплять их разум, лелеять и лечить, как он может делать то, что он делает с другим человеком каждый божий день его жизни. Меня тошнит от этого.

Мне так многое хотелось сказать. Но я просто зажала руки между колен, чтобы согреть их, и промолчала.

– И это одна из тех вещей, которые я хочу изменить в этом году. Как я уже говорил в канун Нового года. Мистера Обаяшки больше нет.

– И что теперь?

Он опустил голову.

– Не знаю, – ответил он.

– Ее зовут Алисия Мазерс, – сказала я.

Он моментально вскинул голову.

– Что?

– Женщина, с которой у твоего отца роман. Ее зовут Алисия Мазерс. Я знаю, где она живет.

Он моргнул.

– Откуда? – растерянно заморгал он.

– Я тоже следила за ним. Я их видела. Он познакомился с ней на работе. Она психолог, как и он. Они начали встречаться летом. Незадолго до Рождества они провели ночь в отеле. Она живет в Уиллесден-Грин. Ей двадцать девять. У нее два диплома и докторская степень. Она довольно умная.

Он примерно секунду молчал. Затем посмотрел на меня такими же, как у Роана, глазами и сказал:

– Кто ты? Ты настоящая?

Я рассмеялась.

– Ты хорошенькая, – сказал Джош.

– Спасибо, – сказала я.

– Неужели ты мне снишься? Я ничего не понимаю. Я ничего из этого не понимаю.

– Мы встречались раньше.

– Что? Когда? – удивился он.

– В прошлом году. Ты прошел пару уроков для начинающих в школе боевых искусств. Я разговаривала с тобой в раздевалке. Разве ты не помнишь?

– Да. Помню, – сказал он. – Точно. Вспомнил. У тебя тогда были розовые волосы. Верно?

– Да. Это была я.

– Ты знала, кто я такой? Даже тогда?

– Да. Да, я знала.

– Так вот почему ты заговорила со мной?

– Ага.

– Я тогда растерялся. Ты была такая красивая.

– Да, ты можешь больше не говорить об этом.

– Извини.

Я улыбнулась. Я не возражала. В этом мальчике было что-то легкое, располагающее.

– Ничего страшного, – сказала я. – Я просто шучу. Почему ты перестал туда ходить? В додзё?

– Я не переставал, – сказал он. – Я все еще хожу. Просто изменил время занятий. Теперь я хожу по пятницам.

– И есть успехи?

– Ага, – сказал он. – Зеленый пояс. Ну, ты знаешь, для начала неплохо.

– Помнишь, ты сказал мне, что хочешь защитить себя? Так вот, значит, почему ты брал уроки? Ты сказал мне, что тебя ограбили?

Он кивнул.

– Что случилось?

Он сунул руку в карман, вытащил небольшой кисет и, продолжая разговаривать, скатал на бедре «косячок».

– Этот урод, – сказал Джош, вытаскивая из бумажного пакета «Ризлу», – подошел ко мне сзади. Прошлым летом. Там, внизу. – Он указал на холм. – Схватил меня рукой за горло и сжал. Сказал: что у тебя есть? Обшарил все мои карманы. Я пытался оттолкнуть его, но он сказал, что у него нож. Затем он взял мой телефон, наушники и банковскую карту и со всей силы толкнул меня, так что я чуть не упал лицом вниз, я даже схватился за стену, чтобы не упасть, а он убежал. А я просто остался там. Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет. Это было самое страшное. И я ничего не сделал. Я просто стоял, я позволил ему отобрать мои вещи. Вещи, ради которых мои родители очень много работали. Вещи, на которые он не имел права. И это меня жутко злит. Мне даже кажется, что сейчас, если бы я увидел его, я бы его точно убил.

Мне как будто дали под дых. Я громко втянула в себя воздух.

– Я знаю, что ты чувствуешь.

И это, как ни странно, после трех лет, в течение которых налогоплательщики исправно раскошеливались на то, чтобы Роан лечил мою душу в теплом кабинете в Портман-центре, после всех этих бесконечных бесед и разговоров, когда я так и не сказала ту единственную вещь, которая действительно имела значение? Наконец-то я обрела слова, чтобы рассказать кому-нибудь про Харрисона Джона.

– Нечто подобное случилось и со мной, – сказала я. – Кое-кто кое-что у меня отнял. И я ему позволила это сделать.

– Что именно?

Я выдержала паузу. А потом заговорила.

– Когда мне было десять лет, этот мальчик, на год старше меня, ухаживал за мной. Он был самым высоким в своей параллели. В школе у него были две младшие сестры, и он всячески их защищал. Он был непослушным, но учителя любили его. И он вроде как выбрал меня. Когда мы на переменах играли в вышибалу, он просил других шестиклассников уйти с моей дороги. Уступить мне свою очередь. И он бросал на меня такие взгляды, как бы говоря, «не волнуйся, я тебя поддержу». Он заставил меня почувствовать себя особенной. А потом однажды…

Я ненадолго умолкла, отгоняя от себя волну эмоций.

– Однажды он заманил меня в ту маленькую часть игровой площадки, где обычно играли малыши, но все они тогда были в классной комнате, и он сказал: