Невидимая рука… банков

Послом Вильсона в Лондоне на тот момент был Уолтер Хайнс Пейдж, который до того, как получить назначение к королевскому двору Великобритании, был попечителем Генерального образовательного совета Рокфеллера. 5 марта 1917 года посол Пейдж послал президенту Вильсону конфиденциальную телеграмму, в которой заявлял: «Я думаю, что давление этого надвигающегося кризиса вышло за рамки способности Финансового агентства Моргана удовлетворить британское и французское правительства. Запрос становится слишком большим и срочным, чтобы с ним могло справиться частное агентство…»

Пейдж добавил, что перспективы Европы «тревожны» для американских промышленных и финансовых интересов: «Если мы должны вести войну с Германией, величайшей помощью, которую мы можем предоставить союзникам, мог бы стать такой кредит. В этом случае наше правительство может, если это произойдет, сделать крупную инвестицию во франко-британский заем или может гарантировать такой заем…»

Чтобы абсолютно увериться, что Вильсон правильно понял, куда он клонит, Пейдж затем сделал вывод: «Если мы не вступаем в войну с Германией, конечно, мы не можем сделать такое прямое предоставление кредита…»

И добавил, что альтернативой войне станет крах внутренней американской экономики и финансовой структуры[52].

Через четыре недели после тревожного письма Пейджа Вудро Вильсон, который переизбирался в 1916 году под антивоенным лозунгом, в апреле 1917 года втянул Америку в Первую мировую войну. Он предстал перед Конгрессом с запросом о формальном объявлении войны Германии, приводя в качестве обоснования возобновившиеся атаки немецких подводных лодок на торговые суда США и других нейтральных стран, направляющиеся в порты Англии и Франции. Конгресс подавляющим большинством голосов дал ему эти полномочия, за исключением нескольких голосов против, принадлежавших принципиальным сторонникам нейтралитета, в том числе сенатору Роберту Лафоллету из штата Висконсин[53].

Министерство финансов США через недавно созданную ФРС, чей Федеральный резервный банк Нью-Йорка возглавлял ставленник Моргана Бенджамин Стронг, приступило к сбору беспрецедентных сумм от продажи населению так называемых «Облигаций свободы».

С первых же шагов J.P. Morgan & Co. выручила 400 миллионов долларов, что покрывало долги Великобритании перед Морганом. Иными словами, Вильсон использовал американских налогоплательщиков, чтобы таскать для Моргана большие каштаны из огня.

С момента своего официального вступления в европейскую войну в апреле 1917 года и до подписания окончательного перемирия с Германией 11 ноября 1918 года правительство США ссудило европейским союзным державам 9 386 311 178 долларов, сумму, которую Ламонт назвал «реально колоссальной». Британия получила львиную долю – 4,136 миллиарда долларов, Франция – 2,293 миллиарда.

Обеспечение облигаций всеми доходами и заимствованиями эмитента США, поддержанное новой ФРС, было мобилизовано, чтобы нанести поражение Германии. Эти 9 миллиардов долларов, однако, не попали ни в Лондон, ни в Париж. Вместо этого они пошли непосредственно в американскую промышленность, преимущественно тем, кто был связан с группой Моргана, Куном и Лоебом или Рокфеллерами, для уплаты по союзническим военным поставкам[54]. Морган ничего не упускал из виду.

Обложка Stockton Record’s с заголовком о разрыве отношений США и Германии

Чтобы продать скептичной американской общественности разворот своей политики на 180 градусов и мобилизовать широкую поддержку войны с Германией, Белый дом Вильсона создал самую впечатляющую пропагандистскую машину, которой мир еще не видывал.

В апреле 1917 года Вудро Вильсон создал Комитет общественной информации, чтобы рекламировать гражданам войну и освещать американские военные цели за рубежом. Под руководством дружка Вильсона журналиста Джорджа Крила Комитет комбинировал рекламные техники с изощренным знанием человеческой психологии. Впервые правительство распространяло пропаганду в таком большом объеме. Это стало в полном смысле предвестником мира, описанного Джорджем Оруэллом в его книге «1984».

Крила ввел в Комитет общественной информации один из проницательнейших пропагандистов того времени, молодой натурализованный американец из Вены по имени Эдвард Бернейс. Бернейс привез с собой глубокие знания новой отрасли человеческой психологии, которая еще не была переведена на английский язык. Он был племянником, а также литературным агентом австрийского психоаналитика Зигмунда Фрейда в Америке.