Невидимая сила. Как работает американская дипломатия

В течение срока пребывания Обамы на посту президента я посвятил немало времени визитам в Юго-Восточную и Северо-Восточную Азию. Китай начал наращивать свое присутствие в районе Южно-Китайского моря, намереваясь – причем в буквальном смысле – подкрепить свои территориальные претензии строительством искусственных островов и отстаивать свои интересы в области торговли и добычи ресурсов. Возмущенный прямым заявлением госсекретаря Клинтон, сделанным на встрече Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) в Ханое летом 2010 г., что США тоже намерены отстаивать свои национальные интересы в Южно-Китайском море, министр иностранных дел КНР Ян Цзечи по сути предупредил присутствующих на встрече министров, что Китай является крупнейшим игроком в регионе и им придется с этим смириться. Госсекретарь Клинтон тонко использовала это слишком смелое заявление Китая для укрепления наших связей с другими странами Юго-Восточной Азии. В течение следующих нескольких лет я постарался внести свой вклад в развитие этих связей, несколько раз посетив Вьетнам и Индонезию, а также сделав остановки в Австралии и столицах всех других государств АСЕАН.

Мой отец воевал во Вьетнаме в 1966–1967 гг., но после ее окончания и последующих нескольких десятилетий обиды на США в городской какофонии быстро растущего Хошимина можно было заметить лишь слабые следы войны. Не было и недобрых чувств к нам. В Камбодже гид, чудом выживший во времена Пол Пота, показал мне страшный музей геноцида «Туольсленг» в центре Пномпеня. Раньше здесь была тюрьма, где он сидел. «Камбоджа, – писал я после этого госсекретарю Клинтон, – вселяет оптимизм, подтверждая удивительную способность людей выживать в самых трудных условиях, даже после того, как целое государство зверски расправляется со своим народом». Встреча с тогдашним лидером Камбоджи немного отрезвила меня. «Хун Сен, который бóльшую часть своей взрослой жизни каждое утро просыпался с вопросом, ктó попытается убить его сегодня, – писал я, – теперь сам стал коварным и жестким лидером; он вовсе не считает политическую открытость естественной составляющей нормальной системы государственного управления». Позднее я также побывал в Бирме, поддержав новые возможности, открывавшиеся в этой стране благодаря усилиям президента Обамы и госсекретаря Клинтон. В 2012 г. после долгой беседы с несгибаемой Аун Сан Су Чжи я написал госсекретарю, что уверен: «этой женщине будет нелегко одновременно выступать в роли мирового символа борьбы за права человека и жесткого бирманского политика»[121].

Заняв летом 2011 г. пост первого заместителя госсекретаря, я стал чаще посещать Токио и Сеул, в частности, для участия в трехсторонних встречах с этими нашими важнейшими союзниками, исторические противоречия между которыми иногда мешали совместной работе, связанной с общими опасениями по поводу ядерных устремлений КНДР и усилением роли Китая. Я не принимал непосредственного участия в наших спорадических дипломатических усилиях в области налаживания отношений с Северной Кореей, но разделял разочарование коллег в связи с бесплодностью шестисторонних переговоров по ядерной программе КНДР, невозможностью наладить серьезный канал секретной связи с северными корейцами и безуспешными попытками начать секретные стратегические переговоры с Китаем о будущем Корейского полуострова. Призрачные надежды на преодоление этих трудностей давала концепция «стратегического терпения», но она, по сути, только ограничивала возможность стратегического выбора и в долгосрочной перспективе усиливала нетерпение всех сторон – особенно после того, как в 2012 г. Ким Чен Ын унаследовал пост своего отца.

После 2011 г. я стал более активно и непосредственно участвовать в развитии отношений между США с Китаем. Став преемником Джеймса Стайнберга, я возглавлял американскую делегацию на проходящем каждые полгода американо-китайском Стратегическом диалоге по ядерной безопасности. В этих встречах участвовали дипломаты, высокопоставленные военные и сотрудники спецслужб. Для китайской стороны это иногда создавало определенные трудности. В состав делегации, которую возглавлял мой коллега из министерства иностранных дел Китая Чжан Есюй, входили несколько генералов Народно-освободительной армии Китая и руководителей служб безопасности. Когда они сидели рядом друг с другом, на их лицах было написано только одно: желание поскорее покинуть помещение.