Невидимая сила. Как работает американская дипломатия

Череда трагических событий в Сирии, Ливии и Египте, пришедшихся на время правления администрации Обамы, была лишь частью большой внешнеполитической повестки дня США на Ближнем Востоке. Стратегия Обамы в широком смысле – его игра вдолгую – была нацелена на постепенное преодоление продолжавшейся не одно десятилетие психологической, военной, дипломатической и политической зависимости региона от американский внешней политики. Президент знал, что мы не могли полностью уйти из этой части мира или пренебречь старыми угрозами; однако, по его мнению, пришло время изменить баланс используемых нами политических средств. Президент считал, что мы слишком долго вкладывали слишком большой капитал в необдуманное сочетание стратегических инструментов, партнеров и целей. Пришло время восстановить равновесие, используя рычаги влияния там, где мы могли решать проблемы, чреватые серьезными последствиями для стабильности в регионе, такие как иранская ядерная программа или арабо-израильский конфликт; построить улицы с двусторонним движением, учитывая, что внешняя политика США слишком долго многое давала региону, получая от наших партнеров и союзников слишком мало, и, наконец, приложить серьезные усилия, чтобы помочь региону справиться с проблемами, связанными с неразвитостью системы образования, а также невозможности экономической и политической модернизации, создающими благоприятную среду для экстремизма.

Все это было замечательно, но оказалось, что сделать это намного труднее, чем думал Обама. На отдаленные результаты игры вдолгую влияли бесчисленные осложнения, возникшие в ходе коротких партий, повороты и завихрения, ставшие для президента неожиданностью, и его тактические шаги и компромиссы, разочаровавшие всех нас. К началу второго президентского срока Обамы бесконечные заседания комитета глав ведомств и комитета заместителей министров в Белом доме, более половины которых было посвящено обсуждению ближневосточной проблематики, мешали видеть, как происходит восстановление внешнеполитического равновесия за счет усиления азиатского направления и как реализуются другие приоритеты. Разумеется, отчасти это объяснялось самой природой внешней политики. Предположения не всегда оказываются верными. Случаются неожиданности, нарушающие планы. И все же именно глубокая убежденность Обамы и его ближайших советников в мудрости их игры вдолгую стала причиной их неспособности учитывать непредвиденные события и новые обстоятельства.

Именно «арабская весна» показала это со всей очевидностью. Несмотря на весь драматизм и тяжелые последствия арабских революций, случившихся в эпоху Обамы, они были только первым этапом намного более длительного процесса, первым раундом сражения с бедами этой крайне неблагополучной части мира. Потрясения затронули не только Египет, Ливию и Сирию. Это могут подтвердить тунисцы и йеменцы, и не только они. Просто страны, о которых идет речь, были наиболее важны для американской внешней политики. Несмотря на все неизбежные тактические оплошности и то, что многое, наверное, можно было сделать иначе и лучше, в целом действия администрации Обамы в Египте были правильными. Мы признали пределы нашего влияния, организовав отставку Мубарака так, как мы это сделали, и сохранив сотрудничество в области безопасности, которое, несмотря ни на что, до сих пор не утратило своего значения.

В Ливии мы совершили ряд серьезных ошибок. На мой взгляд, они были связаны не столько с нашим первоначальным решением действовать, сколько с тем, что нам не удалось разработать и реализовать реалистичный подход к обеспечению безопасности после падения Каддафи. Мы помогли предотвратить кровопролитие и сыграли решающую роль в тактическом успехе международной военной операции. Однако наши среднесрочные предположения оказались неверными. Мы сильно переоценили способность Ливии к восстановлению после свержения Каддафи и стойкость наших партнеров и, наоборот, недооценили жестокость контрреволюционных сил, в том числе в Египте и странах Персидского залива, являвшихся нашими ближайшими партнерами.