Невидимая сила. Как работает американская дипломатия

Управление страной во второй половине 1998 г., во время длительного отсутствия короля Хусейна, проходившего курс лечения в клинике, Хасан воспринял как своего рода генеральную репетицию перед восшествием на престол после 33 лет пребывания наследным принцем. Кончилось это плохо. Все было как в пьесе Шекспира – король при смерти, смирившийся с неизбежной кончиной; не пользующийся популярностью наследный принц, пытающийся доказать, что готов занять трон, который, однако, быстро ускользал от него; королевская семья, тяжело переживающая утрату и связанные с ней неурядицы; сыновья, вступающие в пору зрелости в обстановке пристального внимания к ним и полной неопределенности, и придворные, ищущие свою выгоду. В этой драме не было истинных злодеев – было всего лишь стечение неблагоприятных обстоятельств плюс непростые взаимоотношения между сложными личностями. На самом деле король уже давно склонялся к тому, чтобы изменить порядок престолонаследия. Болезнь просто ускорила это решение. Он не хотел передавать трон Хасану не потому, что сомневался в его преданности, способностях или чувстве ответственности. Просто Хусейн не был уверен, что именно этот человек сумеет провести Иорданию через переходный период, который, как он предвидел, будет очень болезненным. В то же время по мере того, как взрослели его сыновья, король все больше убеждался, что может положиться на них. Принц Абдалла, которому было уже под 40, был опытным, уважаемым офицером. Принцу Хамзе – старшему сыну Хусейна от второй жены, королевы Нур, – исполнилось 18, он был кадетом в британской Королевской военной академии в Сандхерсте. И внешне, и манерой поведения принц был очень похож на своего отца.

Неопределенность, связанная с болезнью короля и неясностью порядка престолонаследия, сохранялась осенью и зимой следующего года. В этих условиях моя главная задача как посла США заключалась в том, чтобы продемонстрировать Иордании нашу поддержку в трудный для нее момент и сделать все возможное для стабилизации ситуации, учитывая, что мы сильно зависели от этой страны как партнера. Прочные партнерские отношения с Иорданией имели огромное значение с точки зрения безопасности Израиля и перспектив мирного урегулирования палестино-израильского конфликта. Несмотря на относительно небольшую численность населения и невысокий уровень развития экономики, Иордания имела для нас огромное геополитическое значение как умеренный и надежный партнер в этом сложном регионе. Иными словами, американская дипломатия оказалась в классической ситуации, когда ей представилась возможность мобилизовать и организовать помощь иностранных государств и международных организаций, а мне как послу – стать проводником этой поддержки, дирижируя оркестром нашей бюрократической машины и добиваясь от множества исполнителей и инструментов слаженного, гармоничного звучания.

Наследный принц Хасан с самого начала моей работы в новой должности был очень любезен и радушен. Не прошло и 10 дней после моего прибытия, как мне пришлось позвонить ему поздно ночью: нужно было срочно встретиться, чтобы обсудить удары по целям «Аль-Каиды» в Афганистане и применение США крылатых ракет в ответ на нападения на наши посольства в Восточной Африке.

Хасан без промедления согласился на встречу, и мы провели около двух часов, попивая его любимый напиток – односолодовый виски и обсуждая множество проблем помимо тех, которые освещали небо над Афганистаном. Мне показалось, что Хасан немного страдает от одиночества – он мало кому мог доверять, кроме ближайших родственников. Отчасти это объяснялось особенностями его характера, но была и другая причина: король постоянно тасовал людей из ближайшего окружения брата, чтобы тот не смог создать собственную базу политической поддержки. Кроме того, Хасан, естественно, близко к сердцу принимал истории, которые рассказывали о нем, чтобы представить его в невыгодном по сравнению с братом свете. Он был слишком горд, чтобы пытаться кому-то понравиться, но ревностно следил за тем, чтобы ему оказывали уважение не как брату короля, а как самостоятельной личности. Я изо всех старался показать, что искренне уважаю Хасана.

С принцем Абдаллой мы были почти ровесниками – разница в возрасте между нами составляла всего несколько лет. Вскоре после того, как я окончил Оксфорд, он проучился там год, и у нас был один и тот же научный руководитель – Альберт Хоурэни, который характеризовал мне в письме Абдаллу как «человека умного и яркого», но «созданного не для чтения книг, а для действия»[46].