Невидимки

Потерянная девушка, представительница буржуазного класса, я вдруг жалею о своем поступке, встаю с дивана, подхожу к камину, опускаюсь на колени и начинаю собирать осколки и сигареты.

Эви… Ее портсигар… Почему-то мне в голову лезут мысли о представителях последнего поколения.

И спички.

Я чувствую боль в пальце. В него вонзился один из осколков — настолько тонкий и прозрачный, что я его не вижу.

Я поворачиваю руку и замечаю ослепительный блеск.

Только когда из ранки начинает струиться кровь, я разглядываю в своем пальце осколок. И вытаскиваю его. С одной стороны он ярко-красный.

Моя кровь капает на коробок из-под спичек.

О, миссис Коттрелл, Эви действительно хотела, чтобы ее кремировали.

Я беру коробок, поднимаюсь с пола, из месива осколков, сигарет и спичек, и обегаю дом, выключая перепачканной кровью рукой все лампы и светильники. Когда я проношусь мимо ниши для верхней одежды в прихожей, Манус кричит:

— Прошу тебя!

Но я занята обдумыванием неожиданно осенившей меня мысли.

Я выключаю свет во всех комнатах на первом этаже.

Манус зовет меня. Ему нужно в туалет. Он кричит:

— Пожалуйста!

В огромном плантаторском доме Эви с мощными фасадными колоннами властвует тьма. Я ощупью пробираюсь в столовую, иду наугад вперед от двери и упираюсь в стол. У меня под ногами восточный ковер. На столе — кружевная скатерть.

Я чиркаю спичкой о стенку коробка.

Я зажигаю одну из свечей в большом серебряном канделябре.

Я чувствую себя героиней средневекового романа.

Я зажигаю остальные четыре свечи и беру канделябр в руки.

Он очень тяжелый.

На мне все тот же шелковый пеньюар со страусовыми перьями. Я, призрак умершей красивой девушки, с серебряной штуковиной со свечами иду по длинной винтовой лестнице мимо картин, написанных маслом, на второй этаж дома Эви.

Войдя в спальню Эви, красивая девушка-привидение в шелковом пеньюаре, освещенном сиянием свечей, открывает шкафы, наполненные ее же одеждами, безбожно растянутыми и приведенными в негодность этим гигантским средоточием зла — Эви Коттрелл.

Мои бедные измученные платья и свитера, и платья и слаксы, и платья и джинсы, и костюмы и туфли, и платья — почти все они изуродованы и изменены до неузнаваемости. Они умоляют меня прекратить их страдания.

Фотограф в моей голове кричит:

Покажи мне гнев.

Вспышка.

Покажи мне месть.

Вспышка.

Покажи мне полностью оправданное возмездие.

Вспышка.

Безжизненный призрак, безнадежное, абсолютное ничто — иначе меня теперь не назовешь, — я подношу канделябр к своим искалеченным одеждам. И…

Вспышка.

Передо мной разгорается настоящий ад. Ад в излюбленном гротескном стиле Эви.

Все полыхает.

Потрясающе! Я хватаю с кровати одеяло — пуховое, выполненное под старину, подношу его к огню, и оно мгновенно занимается.

Занавески, зеленые бархатные портьеры мисс Эви, вскоре воспламеняются и они.

Абажур лампы тоже горит.

Черт! Огонь подбирается и ко мне. Вот уже тлеют страусовые перья на моем пеньюаре. Я поспешно хлопаю по ним первой уцелевшей тряпкой, которая попадается мне под руку, и выхожу из спальни Эви, превратившейся в чудесную преисподнюю, в коридор второго этажа.

На этом этаже десять других спален, к каждой из них примыкает ванная. Я вхожу во все ванные. Как здорово горят полотенца. Как великолепен ад в ванной комнате! Вот «Шанель № 5». Духи вспыхивают.

Пылают картины, написанные маслом, с изображенными на них скаковыми лошадьми и мертвыми фазанами. И восточные ковры. Безвкусные композиции из сушеных цветов на столах в считанные секунды превращаются в миниатюрные геенны.

Красота!

Кукла Эви по имени Катти Кэти тает на глазах. Потом воспламеняется коллекция чучел животных Эви, купленных ею во время карнавалов. Их зовут Кути, Пучи, Пам-Пам, мистер Банитс, Чучи, Пу-Пу и Ринджер — все они подвергаются массовому сожжению.

Здорово! Незабываемо!

Я вбегаю в одну из ванных и хватаю нечто, еще не объятое огнем.

Бутылочку валиума.

Я спускаюсь вниз по винтовой лестнице.

Ворвавшись в дом с намерением убить меня, Манус оставил открытой парадную дверь. Поэтому сейчас огненный ад, оставшийся позади меня на втором этаже, притягивает к себе холодный поток уличного воздуха. Этот поток плывет вверх, обтекая меня со всех сторон, задувая мои свечи. Теперь свет излучает только зажженное мной пекло. Оно дышит мне в спину и улыбается.

У меня такое чувство, что я только что получила огромную награду за какое-то грандиозное достижение.

Что я стала «Мисс Америкой».

Я спускаюсь вниз.

Ко мне приковано всеобщее внимание, и это безумно меня радует.

Манус хныкает за дверью ниши для верхней одежды. Он чувствует запах дыма.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не дай мне умереть…

Можно подумать, меня еще волнует его судьба.

Манус хотел, чтобы его кремировали.

Я пишу в блокноте на столике с телефоном:

через минуту я открою дверь, но винтовка все еще у меня в руках.

а сейчас я дам тебе валиум, просуну под дверь. съешь его. если не сделаешь этого, я тебя убью.