Невидимки

Бренди улыбается.

Я ничего не предпринимаю.

Эви стреляет и попадает Бренди в самое сердце.

Глава тридцатая

— Моя жизнь, — говорит Бренди. — Я умираю и должна увидеть всю свою жизнь.

Никто здесь не умирает.

Покажи мне опровержение.

Эви выстрелила, бросила винтовку и выскочила на улицу.

Полиция и «скорая» в пути. Гости, приглашенные на свадьбу Эви, во дворе. Скандалят из-за подарков, доказывая друг другу, что то или иное принесли именно они и теперь имеют право забрать это назад.

Вся эта неразбериха — просто уморительна.

Бренди Александр вся в крови.

Она произносит:

— Я хочу увидеть свою жизнь.

До нас доносится приглушенный голос Эллиса:

— Можешь ничего не говорить.

Перенесемся ко мне.

Я поднимаюсь на ноги. Моя рука в теплой красной крови Бренди. Я пишу на горящих обоях:

Тебя Зовут Шейн Макфарленд.

Ты Родился Двадцать Четыре Года Назад.

У Тебя Есть Младшая Сестра.

Огонь уже поедает мою верхнюю строчку.

Специальный Сотрудник Детективного Департамента Заразил Тебя Гонореей, И Родители Потребовали, Чтобы Ты Убрался Из Дома.

Ты Познакомился С Тремя Трансвеститами, Которые Решили Оплачивать Твои Операции По Изменению Пола. Превратиться В Девушку Ты Желаешь Меньше Всего На Свете.

Огонь сжирает мою вторую строчку.

Ты Повстречал Меня.

А Я Твоя Сестра. Шаннон Макфарленд.

Я пишу кровью правду, и спустя считанные мгновения ее поглощает пламя.

Ты Любил Меня, Потому Что, Даже Если Ты Меня И Не Узнал, Все Равно Чувствовал: Я Твоя Сестра. На Подсознательном Уровне Ты Понимал Это С Того Самого Мгновения, Когда Мы Только Встретились В Больнице.

Мы объездили весь Запад и повторно выросли и повзрослели вместе.

Я ненавидела тебя всю свою жизнь.

И Ты Не Умрешь Сейчас.

Я могла тебя спасти.

И ты сейчас не умрешь.

Огонь уничтожил всю мою писанину.

Перенесемся к Бренди, истекающей кровью.

Я макаю в эту кровь палец, чтобы писать ею.

Бренди слегка прищуривается и строчку за строчкой читает съедаемую огнем правдивую историю нашей семьи.

И Ты Не Умрешь Сейчас, написано почти на полу, прямо на уровне глаз Бренди.

— Дорогая! Шаннон, милая, — говорит она. — Я знала все, что ты пишешь. Благодаря мисс Эви. Это Эви сообщила мне, что ты в больнице. Что с тобой произошло несчастье.

Я — неудавшаяся модель рук, думаю я. И тупица.

— А теперь, — произносит Бренди, — расскажи мне все по порядку.

Я пишу:

В Течение Последних Восьми Месяцев Я Пичкаю Эллиса Айленда Мужскими Гормонами.

Бренди тихо смеется:

— Я тоже!

Это и в самом деле ужасно смешно.

— Ну же, — говорит Бренди, — быстрее расскажи мне все остальное. Пока я не умерла.

Я пишу:

После Взрыва Лака Для Волос Все Любили Только Тебя Одного.

Я пишу:

А Ведь Это Не Я Выбросила Его В Мусорное Ведро.

Бренди говорит:

— Я знаю. Это сделала я. Быть нормальным, ничем не отличающимся от остальных ребенком представлялось мне ужасно скучным. Я нуждалась в каком-то спасении. Я мечтала о чем-то, противоположном сказке.

До нас доносится голос Эллиса:

— Все, что бы ты ни сказал, на суде может быть использовано против тебя.

Я пишу на плинтусе:

Я Сама Выстрелила Себе В Лицо.

Места больше нет. Больше нет и крови. В общем-то и писать уже нечего.

Бренди спрашивает:

— Ты сама выстрелила себе в лицо?

Я киваю.

— Вот этого, — говорит Бренди, — вот этого я не знала.

Глава тридцать первая

Перенесемся в тот неповторимый момент, когда полуживая Бренди лежит на полу.

А я склоняюсь над ней. Мои руки перепачканы ее королевской кровью.

Бренди кричит:

— Эви!

В проеме парадной двери появляется обгоревшая голова Эви.

— Бренди, дорогуша, — говорит Эви. — Это самая злая из когда-либо сыгранных тобой шуток.

Эви подбегает ко мне и целует меня своими губами, накрашенными отвратительной увлажняющей помадой.

Она восклицает:

— Шаннон, не знаю, как благодарить тебя за то, что внесла столько живости и новизны в мою чертовски скучную домашнюю жизнь.

— Мисс Эви, — говорит Бренди, — разыгрывай кого угодно, но несколько минут назад в меня выстрелила именно ты.

Перенесемся к правде.

Я круглая дурочка.

Перенесемся к правде. Я выстрелила в себя. Я заставляла Эви думать, что это сделал Манус, а Мануса — что это сделала Эви. Возможно, именно по этой причине они и расстались.

Именно по этой причине Эви постоянно держала при себе заряженную винтовку, а Манус пришел в ее дом со здоровенным ножом, пришел, чтобы разобраться с ней.

Правда заключается в том, что наиболее тупой и наиболее опасной во всей этой истории являюсь я.

Правда в том, что в день своей огромной трагедии я уехала за пределы города. Окно у сиденья водителя в моей машине было наполовину открытым. Я вышла на улицу и выстрелила в него. По пути обратно в город на автостраде я свернула на узкую дорогу, ведущую к Гроуден-авеню. Ведущую к «Мемориальной больнице Ла-Палома».

Правда заключается в том, что я обожала быть красивой и не знала, как отделаться от своей страсти.

Я, конечно, могла остричься наголо, но волосы опять выросли бы. И потом, даже лысая, я все равно выглядела бы слишком хорошо. Не исключено, что в таком виде я привлекала бы к себе еще больше внимания.